Lexus выпустили документальный фильм о японских ремесленниках (чтобы им стать, нужно работать 60 000 часов)

Согласно устоявшемуся в японской культуре мнению, чтобы стать такуми — высококвалифицированным мастером своего дела, — нужно 60 000 часов. Для этого потребуется работать по 8 часов ежедневно на протяжении 250 дней в год в течение 30 лет. Документальный фильм Lexus «Такуми — 60 000 часов борьбы за мастерство человека» приоткрывает дверь в мир специалистов высокого уровня и рассказывает их истории.

Главными героями стали четыре мастера, посвятивших жизнь своему ремеслу. Среди них шеф-повар — обладатель двух звезд «Мишлена», мастер традиционной резьбы по бумаге, мастер-эксперт по изготовлению автомобилей и плотник одной из старейших строительных компаний в мире. В фильм также включены интервью мировых экспертов в области ручной работы и искусственного интеллекта, которые обсуждают вопрос ценности и сохранности искусства, созданного человеком в эпоху техники, способной работать быстрее и точнее, чем люди. Фильм затрагивает очень важную проблему существования ремесла в эпоху высоких технологий.

По словам главы подразделения развития глобального бренда Lexus International Спироса Фотиноса, концепция такуми в материальном и философском смысле стала сердцем бренда Lexus с момента его появления 30 лет назад, потому что их мастера также тратят более 60 000 часов на развитие и совершенствование своих навыков. В честь юбилея бренда они решили объяснить суть такуми и запечатлеть их путешествие к вершине мастерства длиной в 60 000 часов.

Режиссером картины стал Клей Джетер, ранее работавший над документальным сериалом «От шефа», а закадровый текст озвучил бывший директор Британского музея Нил Макгрегор.

Ознакомиться с документальным фильмом полностью или посмотреть сжатую 54-минутную версию можно на сайте проекта .

Источник

Умблоо

Блог группы: umbloo

• записи
  614
• комментарий
  1
• просмотров
  43 755

Авторы блога:

Японские байки: о мастерах своего дела

Запись опубликована · 6 Апрель

В прошлый раз зашла речь о том, чего больше в искусстве Тёмного и Светлого начал: природных способностей или выучки. Вот два рассказа отчасти об этом, перевод Марии Коляды.

Рассказ о том, как Камо-но Тадаюки стал наставлять на Пути своего сына Ясунори
В стародавние времена жил знаток Темного и Светлого начал по имени Камо-но Тадаюки. Он не осрамился бы и перед теми, кто следовал этому пути в старину, да и в его время не было ему равных. К этому безупречному человеку обращались и по государственным делам, и по личным.
Однажды [в 920-х гг.] этого Тадаюки попросили провести обряд очищения от скверны и он отправился в то место, где нужно было этот обряд провести. А сын его Ясунори, в то время мальчик лет десяти, ужасно скучал по отцу, когда тот уезжал, и потому Тадаюки позволил ребенку сесть в возок и отправиться с ним. Когда они приехали к оскверненному месту, Тадаюки стал проводить обряд очищения, а ребенок был неподалеку. Когда обряд закончили, оскверненный человек отправился домой.
Тадаюки с ребенком тоже собрались возвращаться, и в возке ребенок окликнул отца. Тадаюки спросил, что, мол, такое? А ребенок говорит:
— Когда я наблюдал за местом очищения, появилось два или три десятка нелюдей, внушающих страх, но обликом похожих на людей, они расселись в ряд и съели подношения, а потом сели в те лодки, возки и на тех лошадей, что ты сделал и поставил для них, и разъехались кто куда. Кто это был, отец?
Тадаюки, услышав такое, подумал: «На этом Пути я стал человеком выдающимся. Но когда я был так мал, как этот ребенок я не видел демонов и богов. Лишь научившись множеству вещей, я понемногу сам стал их видеть. А это дитя сам видит богов и демонов – значит, он точно станет непревзойденным мастером. Даже никому из мастеров века богов он не уступит». Так думал Тадаюки, и когда они вернулись домой, стал учить сына всему, что знал о Пути Темного и Светлого начал, передал ему все свои знания без остатка и вкладывал в обучение всю свою душу.
Поэтому Ясунори, не обманув надежд родителя, стал безупречным мастером, к нему обращались и по государственным делам, и по личным, и не было в нем никакого изъяна. Потому его потомки процветают и поныне, их не превзойти на Пути Тёмного и Светлого начал. И вне этого рода не было знаменитых людей, что занимались бы составлением календаря. А они и по сей день безупречны, ‒ так передают этот рассказ.

«Коней» для богов, демонов, духов предков делали из огурца или баклажана, в которые втыкались сухие стебли батата, а лодки мастерили из соломы. Эта практика сохранилась до нынешних времен – в качестве одной из традиций празднования Обон.

Рассказ о том, как Абэ-но Сэймэй учился Пути у Тадаюки
В стародавние времена жил знаток Тёмного и Светлого начал, астроном Абэ-но Сэймэй 962. Он был безупречным человеком, не осрамился бы и перед мастерами старины. Когда он был ребенком, то учился у знатока Темного и Светлого начал Камо-но Тадаюки, днем и ночью постигал Путь, и не было в сердце его ни капли сомнений.
Когда Сэймэй был юн, он сопровождал своего учителя, Тадаюки, в ночной поездке в Симоватари, шел следом за возком. Тадаюки в возке крепко уснул, Сэймэй смотрит – а навстречу возку движутся демоны, страшные неописуемо. Сэймэй, увидев такое, изумился, побежал к возку, стал будить Тадаюки. Тут Тадаюки проснулся в изумлении, увидел приближающихся демонов и тотчас же сотворил скрывающие чары, надежно спрятав себя и своих людей, и они спокойно демонов миновали.
После этого Тадаюки очень привязался к Сэймэю, учил его Пути, словно переливал воду из одного сосуда в другой. Поэтому, когда потом Сэймэй служил на этом Пути, и обращались к нему и по государственным делам и по личным, он был совершенно безупречен.
Когда Тадаюки почил, дом этого Сэймэя был к северу от Цутимикадо и к востоку от Ниси-но То:ин [в столице], и вот когда Сэймэй жил в этом доме, пришел к нему старый монах. С собою он привел двух детей лет десяти с небольшим на вид. Сэймэй, увидев их, спросил:
– Откуда ты ко мне пожаловал, монах?
Монах ответил:
– Я из края Харима. Я хотел бы научиться искусству Темного и Светлого начал. Я узнал, что ныне вы, господин, на этом Пути безупречны, я подумал, не научите ли вы немножко и меня, вот и пришел к вам.
А Сэймэй думает: определенно этот монах – малый, искушенный на Пути. Значит, он пришел испытать меня. Как досадно должно будет для него так опростоволоситься со своим испытанием? Проучу-ка я немного этого монаха! Двое детей, сопровождающие монаха, – его духи-прислужники. Если они духи, то пускай сейчас же исчезнут! Так помолился про себя Сэймэй, сотворил знаки, спрятав руки в рукава, и тихонько прочел заклинание.
Потом Сэймэй ответил монаху:
– Конечно, я согласен. Но сегодня у меня нет времени. Пожалуйста, возвращайтесь скорее домой, а потом пожалуйте ко мне, когда выдастся благоприятный день. Я вас научу всему, чему могу научить.
– Благодарю за честь, — сказал монах, и ушел, кланяясь, потирая руки и прикладывая их ко лбу.
Но пройдя тё: или два [≈100 или 200 м] этот монах явился обратно. Сэймэй смотрит – а тот ходит по разным местам, даже на площадку для возков заглянул. Все обошел, а потом предстал перед Сэймэем и говорит:
– Два ребенка-служки, что были вместе со мной, вдруг исчезли. Пожалуйста, верните их мне, господин!
Сэймэй ответил:
– Как чудно говорит почтенный монах! Зачем бы мне забирать детей из чужой свиты?
Монах совсем растерялся:
– Мой господин, ваша правда. Но все же, прошу, отпустите их.
Тут Сэймэй говорит:
– Ну, хорошо. Мне не понравилось, что почтенный монах имел наглость прийти сюда с духами-прислужниками, чтобы устроить мне испытание. Таким образом испытывайте кого-нибудь другого. Что до меня, Сэймэя, – это лишнее.
Так он сказал, спрятал руки в рукава, прочитал заклинание, и чуть погодя с улицы прибежали те два ребенка и появились перед монахом.
Тогда монах сказал:
– Я узнал, что вы, господин, поистине безупречны, вот и решил вас испытать, потому и пришел сюда. Сделать так, чтобы тебе подчинялись духи-прислужники, просто. Но спрятать их от человека, кому они подчиняются, ‒ для меня немыслимо. Поразительно! Теперь смиренно признаю себя вашим учеником, господин.
И он написал своё имя на деревянной табличке и вручил Сэймэю.
Ещё однажды Сэймэй посетил дом общинного старейшины Кантё: из Хиросавы , чтобы побеседовать с ним, молодые вельможи и монахи в разговоре с ним спросили:
– Вам же подчиняются духи-прислужники? Так вы и человека могли бы вдруг убить?
Сэймэй сказал:
– То, о чем вы говорите, сложный вопрос для следующих Пути.
И продолжал:
– Я не убиваю легко. Но если я приложу немного усилий, у меня непременно получится убить. Какую-нибудь букашку убить для меня будет пустяком, но я не знаю, как ее оживить, а значит, совершу грех, и смысла в подобном нет.
А в это время из сада к пруду шли пять или шесть жаб, и вот, вельможи стали просить: убейте, мол, одну, попробуйте! Сэймэй ответил:
— Грешники вы, господа, но раз уж просите – я попробую.
Он сорвал травинку, прочитал заклинание и бросил ее в жаб, и когда эта травинка упала на жабу, то раздавила ее так, что жаба стала совсем плоской и умерла. Монахи, увидев это, побледнели, устрашившись.
Говорят, что этому Сэймэю, когда у него дома не было слуг, прислуживали духи, решетчатые ставни там открывались и закрывались без человеческой руки. И ворота будто бы открывались, когда никто их не открывал. Такого рода удивительных вещей много бывало, так передавали этот рассказ.
Потомки Сэймэя и по сей день безупречно служат государю. И тот дом на улице Цутимикадо наследуется из поколения в поколение. До недавнего времени эти потомки слышали голоса духов-прислужников.
Сэймэй был не просто человеком, – так передают этот рассказ.

«Деревянная табличка» здесь – 名符, мё:бу, дощечка с именем, которая свидетельствует о том, что человек стал учеником у мастера. которому ее отдал, либо о том, что человек признает себя подчиненным получателя.

Источник

Кэсё-мен — секрет японских мастеров при создании доски

Япония – страна, которая имеет древнюю и богатую культуру работы с древесиной. Труд плотников в стране восходящего Солнца всегда ценился чрезвычайно высоко, поэтому профессионалы своего дела старались держать марку изо всех сил. Даже такой незначительной детали на взгляд европейца, как естественный рисунок на доске, породил целое искусство — кэсё-мен. И это неспроста, ведь рисунок, помимо эстетической функции, может рассказать и о свойствах материала.

Красота среза дерева в руках японских плотников.

Суги – самая обычная доска с рисунком, который в обиходе называется «древесной текстурой» – в виде хорошо знакомых нам вытянутых пятен. К такому рисунку обращаются из практических соображений – он получается в результате самой оптимальной распиловки бревна со всех четырёх сторон с образованием бруса квадратного сечения из сердцевины. Срез доски при этом имеет дугообразную структуру, что негативно сказывается на прочности и долговечности конструкции: из-за неравномерной толщины структуры токая доска может растрескаться, а волокна дерева могут со временем усыхать и изгибаться вдоль дуг.

Шёнбунги – доска с рисунком в виде коротких прерывистых линий. Такую текстуру удается получить в результате условного разделения бревна на четыре четверти, из каждой из которых доски выпиливаются под углом 45 градусов. Такие доски ценятся гораздо дороже – ведь они значительно лучше сопротивляются деформациям и меньше подвержены усыханию. Дома из доски с таким рисунком говорят о высоком статусе его владельца.

Масамэ – самый почётный и дорогой рисунок из четких непрерывных параллельных линий. Досками с такой текстурой декорируются ниши для гостей (токонома) и прихожие (гэнкан), являющиеся визитной карточной любого дома. Кроме того, именно такие доски используются при создании предметов искусства. Такой рисунок получается при распиловке бревна в радиальном направлении, при которой затрачивает очень много древесины. Зато полученные в результате изделия обладают исключительной прочностью и долговечностью.

Теперь мы научились разбираться в качестве доски по её рисунку и с легкостью сможем оценить качество той или иной японской деревянной вещи.

Вам интересно читать про опыт ваших иностранных коллег? Оставьте развернутый комментарий, особенно если ваша профессия связана с обработкой дерева. Мне будет интересно с вами пообщаться.

Источник

Лучшие плотники в мире — японцы

Все знают, что Япония занимает лидирующую позицию в мире по выпуску автомобилей и электронных гаджетов. Однако жители страны восходящего солнца бережно относятся и к сохранению ремесленных традиций, в том числе столярных и плотницких. Даже более грубые плотницкие работы они выполняют также тщательно, как и тонкие столярные операции, для которых требуется точность и мастерство. Для японцев занятие плотницким делом является искусством и жизнью, а не работой.

Особенности национального подхода к обработке древесины

Все операции по обработке древесины японские мастера выполняют без применения механизированного инструмента. Вместо электрического лобзика, фрезера и традиционной бензопилы они используют ручные пилки со специальными полотнами, различные виды острых стамесок и рубанки, заточенные не хуже бритвы. Согласитесь, стружка имеющая толщину 8 микрон поражает воображение. Ведь это в 10 раз тоньше, чем человеческий волос.

Многие наши краснодеревщики считают, что восточные мастера все усложняют. Однако у них есть чему поучиться, как минимум педантичности и настойчивости. Японским мастерам свойственно уделять повышенное внимание всем работам, которые они пытаются довести до совершенства. И хотя говорят, что совершенству нет предела, порой кажется, что японцы в этих вопросах перешли на принципиально новый уровень.

Один из секретов мастерства в том, что восточные мастера не выбирают легкий путь. Может быть, именно поэтому они считаются одними из лучших в мире. Ярким подтверждением являются старые японские строения из древесины, которые отлично сохранились до нашего времени. Скептики могут возразить – ведь и у нас много старых деревянных домов. Однако не забывайте, что Япония находится в сейсмически активной зоне и деревянные здания сотни, если не тысячи раз, выдерживали серьезные толчки.

О школах японской деревообработки

На протяжении веков японское искусство деревообработки развивалось и совершенствовалось. Независимо от уровня выполняемых работ, японцы всегда ответственно относились к своему делу. Постепенно сформировались четыре основные школы:

• Миядайку. Это самая высшая каста, представители которой занимаются строительством храмов и архитектурных памятников. В процессе постройки культовых сооружений специалисты этой школы выполняют сложнейшие соединения. Самые древние здания в стране сооружены последователями этого направления;
• Сюкия-дайку. Деревообработчиками этой касты освоены технологии постройки общественных зданий и жилых строений. Мастерам этой школы сложно сравниться по профессиональному уровню с представителями высшей касты, но они отлично знают свое дело;
• Сасимоно-си. Представителей данной школы называют мебельщиками. Они на протяжении веков развивали и совершенствовали технологии создания без крепежа и клея восхитительной деревянной мебели, которая не только украшает жилье, но и демонстрируется в музеях;
• Татегуя. Специалисты этой школы специализируются на изготовлении изделий для внутренней отделки жилых и общественных помещений. Созданными их руками деревянными перегородками и настенными панелями украшено немало японских жилищ.

Наибольшего уважения заслуживает опыт мастеров храмового строительства. Каждый из специалистов Миядайку приобрел «свое имя». В Японии таких мастеров не больше нескольких сотен. Они сооружают культовые объекты и восстанавливают древние постройки. Специальные знания нельзя получить в учебном заведении – их передают по наследству.

В чем особенность стиля Миядайку?

Сохраняя древние традиции, мастера всегда используют ручной инструмент. Посмотрим, как специалисты высшей школы производят сращивание бруса, предназначенного для установки на большом пролете без промежуточных опор. На каждом из элементов бруса выполняется сложнейшее шиповое соединение, которое вряд ли еще где можно увидеть.

После стыковки брусьев забивается деревянный клин, соединяющий части балки.

Зазор постепенно уменьшается до нуля, и балка сможет работать не хуже цельного массива.

Имеется одна особенность – все соединения деревянных балок могут разбираться, опять же при помощи клина. Для разборки конструкций не нужно прилагать усилий – достаточно легкого постукивания молотком.

Для чего это необходимо? Во-первых, детали нужно не один раз примерить до окончательной сборки. А во-вторых, архитектурное сооружение должно быстро разбираться, если потребуется его отреставрировать. Интересно, что японских мастеров беспокоит не только прочность конструкции, но и то, как через пару столетий потомки будут ремонтировать построенные здания.

Нужно отдать дань уважения усидчивости и дотошности мастеров восточной школы, которые способны нестандартно решать задачи любого уровня сложности.

Однако, нужна ли такая «заморочка» при постройке деревянного здания? Вполне возможно, что нет! Ведь есть немало деревянных сооружений русских зодчих, которые на протяжении столетий не утратили свой первозданный вид и сохранились до нашего времени.

Источник