Судебная практика криптовалюта как имущество

Криптовалюту признали имуществом

Недавно произошли два важных события. 15 мая 10-й арбитражный апелляционный суд принял решение по делу № А40-124668/2017, в котором впервые в судебной практике квалифицировал криптовалюту в качестве имущества. Ранее суд первой инстанции отказался включить криптовалюту в конкурсную массу гражданина-должника, сославшись на отсутствие криптовалюты в ст. 128 ГК РФ. Апелляционный суд, напротив, сослался на аналогию (ст. 6 ГК РФ) и на то, что признать криптовалюту имуществом предлагает законопроект «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» (№ 424632-7). Этот законопроект, внесенный депутатами Госдумы в конце марта, 22 мая был принят Госдумой в первом чтении.

Законопроект предусматривает дополнение ст. 128 ГК РФ об объектах гражданских прав цифровыми правами, а также специальные нормы о цифровых правах и цифровых деньгах (ст. 141.1, 141.2 ГК РФ), особенностях совершения с ними сделок. Цифровое право описывается как цифровой код или обозначение.

Вопросы законодательного регулирования оборота криптовалют сейчас активно обсуждаются на различных площадках, мнения – от полного запрета криптовалют до придания им статуса официального средства платежа. Прежде всего, однако, необходимо понять, что такое криптовалюта как объект гражданских прав в системе традиционных классификаций.

В основе классификации лежит деление объектов на вещи и иное имущество. Криптовалюта является нематериальным объектом, существующим в интернет-пространстве, а потому должна быть отнесена к иному имуществу. Оно объективируется путем создания компьютерной программы, построенной на принципах blockchain и обладающей признаками децентрализованной системы учета данных, которые верифицируются всеми участниками такой системы. Это распределённый реестр, в котором последовательно отражаются все транзакции с соответствующей криптовалютой, – от возникновения новой единицы до последнего перехода прав на любую криптовалюту или ее часть. Именно фиксация прав в распределенном реестре и является способом подтверждения права владения криптовалютой. Такая программа не может быть взломана (исходя из современного уровня развития компьютерной техники), что вызывает доверие к наиболее передовым криптовалютам, таким как биткоин или эфир.

Свойства криптовалюты очень схожи со свойствами бездокументарных ценных бумаг. Так почему же нельзя просто распространить на криптовалюту правовой режим бездокументарных ценных бумаг? Первое отличие – эмиссия криптовалюты является не результатом волевого акта субъекта гражданско-правовых отношений, а результатом выполнения компьютерами, включёнными в сеть, определенных криптографических вычислений. Другая особенность: владельцы криптовалюты, в отличие от владельцев ценных бумаг, не могут реализовать определенный набор прав, закреплённых за ценными бумагами. Потребительская ценность криптовалют связана с их использованием в качестве средства платежа, опосредующего товарообменные операции и претендующего на универсальность.

Равна ли криптовалюта деньгам? Знак равенства ставить нельзя, прежде всего потому что деньги как важнейший элемент всего государственного устройства, его экономической системы являются основным инструментом регулирования внутренней политики государства. Государство, обладающее монополией на эмиссию законных платежных средств, денег, при помощи национальной валюты пытается влиять на экономический рост, стимулирует развитие тех или иных отраслей экономики, защищает свои экономические интересы, свою экономическую безопасность.

Относительного эмиссионного критерия криптовалюта – абсолютно независимый от государства институт, платежное средство, существующее по экономическим законам, а не по воле отдельно взятого государства. По этому признаку с точки зрения такого государства экономическая роль криптовалюты идентична значению любой иностранной валюты, эмитируемой иностранными государствами. Следовательно, при регулировании криптовалюты государство с неизбежностью должно предусмотреть правила оборота этого объекта, защищающие базовые государственные интересы, и, скорее всего, позаимствовав правила об иностранных валютах (в п. 2 ст. 140 ГК РФ установлено, что случи, порядок и условия использования иностранной валюты на территории РФ определяются законом или в установленном им порядке). Исходя из нематериальной, бездокументарной природы криптовалюты, напрашивается вывод о том, что криптовалюта во многом совпадает с безналичной иностранной валютой.

Итак, определив криптовалюту как иное имущество, можно воспользоваться традиционными гражданско-правовыми классификациями, применимыми к деньгам, и сказать, что криптовалюта как юридическая фикция является «вещью», обладающей родовыми признаками, заменимой и делимой, что в практическом смысле должно позволять кредиторам по соответствующим обязательствам заявлять требования о взыскании, например, биткоина (или его части), идентифицированного не только конкретным цифровым кодом, но и любым другим кодом, соответствующим данной криптовалюте.

Решение суда, признавшего биткоин имуществом, показывает, что даже в условиях действующего законодательства судебная практика может восполнять пробелы, используя аналогию. Это возможно в том числе в отношении сделок с криптовалютами. Опыт развития финансового рынка в России показал, что многие отношения, связанные с правами на бездокументарные инструменты, можно регулировать и без существенных изменений ГК РФ. Тем не менее государство должно провести глубокий анализ криптовалют и найти им правильное место в системе законодательного регулирования. Появление судебных споров само по себе свидетельствует, что вопрос о законодательных решениях назрел.

Источник

Криптовалюта как предмет преступления: проблемы квалификации и защиты

Цифровая собственность нуждается в уголовно-правовой защите

Законодатели предпринимают первые несмелые шаги на пути нормативного закрепления понятия виртуальной валюты и порядка оборота цифровых активов. С 1 октября 2019 года цифровые права официально отнесены к объектам гражданских прав. Соответствующие изменения внесены в ст. 128 Гражданского кодекса РФ ФЗ № 34-ФЗ от 18 марта 2019 года.

Изменения действуют меньше месяца, однако уже многим правоприменительная практика сформировала подход, при котором криптовалюта получила статус иного имущества применительно к ст. 128 ГК РФ ввиду открытого перечня объектов гражданских прав. Цифровые активы по факту признали «законным имуществом» для целей налогообложения и учёта при расчётах с кредиторами в процедурах банкротства. Разъяснения по вопросу отражения доходов российских организаций от операций с криптовалютой даны в Письме Министерства финансов Российской Федерации от 09.02.2018 № 03-03-06/1/8061. Судами биткоин признавался ликвидным имуществом, за счёт которого могут быть удовлетворены права кредиторов (Постановление 9-го ААС от 15.05.2018 по делу № А40-124668/2017, Постановление 9-го ААС от 18.04.2019 по делу № А40-12639/2016 и т. д.). И если в указанных судебных актах признаётся возможность включать криптовалюту в конкурсную массу и истребовать у владельцев, то фактически суд признаёт право лица «по своему усмотрению владеть, пользоваться, распоряжаться содержимым криптокошелька как своим собственным имуществом, совершать в отношении него любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц». То есть осуществлять полномочия, близкие к полномочиям собственника, предусмотренные ч. 2 ст. 35 Конституции РФ и ст. 209 ГК РФ.

С другой стороны, когда речь идёт о свободном распоряжении и сделках с цифровыми активами, их статус определяется как «вне закона». Поскольку финансовая система страны является объектом правовой охраны публичного права, неурегулированное правовое положение криптовалюты позволяет Центробанку, прокуратуре и следственным органам по настоящее время квалифицировать её как «денежный суррогат». В этой связи любым операциям по обращению и действиям по распространению информации о криптовалюте может быть дана уголовно-правовая квалификация, а владельцы цифровых активов нуждаются в уголовно-правовой защите собственности.

Сама по себе уголовно-правовая квалификация деятельности криптовалютных площадок без установления в действиях отдельно взятых лиц признаков конкретного состава преступления, во-первых, не основана на законе, во-вторых, произвольным образом направлена на ограничение прав их пользователей, в-третьих, противоречит фактическому принятию и закреплению в обороте цифровых активов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что следственные органы заходят в тупик в попытке квалифицировать преступления, связанные с криптовалютой.

Мошенничество или финансовая пирамида? Некоторые проблемы квалификации преступлений, связанных с криптовалютой

В практике адвокатского бюро Alliance Legal проводником своеобразной логики регулятора относительно статуса цифровых активов выступило одно из региональных УМВД России. В начале 2019 года по факту деятельности одной из криптовалютных платформ было возбуждено уголовное дело по ст. 172.2 УК РФ, предусматривающей ответственность за организацию «финансовой пирамиды».

Возбуждение уголовного дела по данному составу поставило следственный орган перед беспощадными вопросами квалификации преступления. В частности, как может быть незаконной та деятельность, которая законом не запрещена, а по мнению президента и зарубежных правовых порядков, и вовсе законна? Если криптовалюта не является денежным средством, то является ли она «иным имуществом»? А если является, то сопоставим ли его объём с объёмом привлечённых средств или имущества? Каким образом подлежит установлению реальный объём криптовалютных транзакций в рамках торговой платформы?

В такой ситуации следственный орган нашёл нетривиальный способ разрешения сложных вопросов, переквалифицировав деяние на более понятный состав ч. 4 ст. 159 УК РФ («Мошенничество, совершённое организованной группой либо в особо крупном размере»).

В рамках бесфигурантного уголовного дела в порядке ст. 91 УПК РФ следствие задержало подозреваемых и направило в суд ходатайство об избрании в отношении них меры пресечения в виде заключения под стражу.

Достаточным основанием избрания самой строгой меры пресечения, по мнению следствия, явилось совершение преступления «дистанционным» способом. При этом на прямой вопрос суда следователь заявил, что не имеется доказательств, достаточных для предъявления обвинения по ст. 159 УК РФ: доказательств самого факта хищения денежных средств и (или) иного имущества путём обмана или злоупотребления доверием.

Всё, чем располагало следствие, – это ряд физических лиц, заявивших о добровольном приобретении на личные средства криптовалюты и последующей неудачной инвестиционной деятельности с использованием криптовалютной платформы.

Таким образом, диспозиция ст. 159 УК РФ спорные вопросы квалификации криптовалюты как предмета преступления не сняла, но поставила следственный орган перед необходимостью доказать не только факт, но и способ хищения именно криптовалюты, а не денежных средств.

Как результат – в удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения суд отказал, подозреваемые были освобождены из-под стражи в зале суда.

Данный пример является показательным, во-первых, с точки зрения бессилия и уязвимости правоохранительной системы перед вызовами цифровой экономики, ведь в случае совершения реального преступления с использованием цифровых активов следствие по делу рискует быть парализованным ввиду невозможности эффективно решать задачи уголовного судопроизводства по сбору, закреплению, оценке доказательств, уголовно-правовой квалификации образующих состав деяний. Во-вторых, он показателен с позиции очевидного конфликта публично-правовых и частноправовых интересов непосредственных владельцев цифровых активов.

Многочисленные пользователи криптовалютной платформы, имеющие личные онлайн-кабинеты, располагая собственными денежными средствами, в разные периоды времени добровольно вкладывались в приобретение цифровых активов, что никогда не было запрещено законом Российской Федерации. Такие цифровые активы были приобретены через интернет-кошельки с использованием единственно возможного средства платежа на территории Российской Федерации – российского рубля. К нарушениям установленного государством порядка расчётов эти транзакции не привели.

Представляется очевидным, что скачки курса криптовалют, обусловленные самыми различными обстоятельствами на мировом рынке, не могут давать основание голословно утверждать о повсеместном строительстве финансовых пирамид, а тем более под видом защиты прав неопределённого круга лиц напрямую нарушать права конкретных лиц, владельцев интернет-ресурсов и собственников цифровых активов.

Напомним, что базовые нормы для регулирования оборота цифровых прав и криптовалюты, совершения сделок с ними будут в скором времени закреплены ФЗ РФ № 419059-7 «О цифровых финансовых активах». Законопроект проходит второе чтение в Госдуме. Вместе с тем неизвестно, поможет ли новый закон разрешить имеющиеся противоречия в определении статуса криптовалют или создаст почву для необоснованного уголовного преследования собственников классических криптовалют, ограничив их оборот в российских информационных системах.

Источник

Криптовалюта стала имуществом: и что теперь

Чем считать «крипту»

В первую очередь апелляция указала на то, что в силу принципа диспозитивности в ГК отсутствует закрытый перечень объектов гражданских прав. А с учетом современных экономических реалий и уровня развития информационных технологий допустимо максимально широкое толкование термина «иное имущество» в ст. 128 ГК, объясняет апелляционная инстанция. Таким образом, криптовалюту можно расценить как «иное имущество», заключает 9-й ААС.

Приходя к такому выводу, суд учел находящийся в стадии рассмотрения законопроект «О внесении изменений в части 1, 2 и 4 ГК», который предусматривает определение базового понятия «Цифровое право» (см. «Криптореформа» Гражданского кодекса: эксперты оценили новые поправки»). Под него будет подпадать и существующий на настоящий момент термин «токен». Изначально он обозначал устройство для идентификации, а сейчас используется в IT-лексиконе для названия шифров, владение которыми дает определенные возможности в сети, – говорится в пояснительной записке законопроекта.

Кроме того, судьи добавили, что любое имущество должника, имеющее экономическую ценность для кредиторов (включая криптовалюту), нельзя произвольно исключить из конкурсной массы, если это прямо не допускается федеральным законодательством. В итоге «тройка» судей 9-го ААС под председательством Маргариты Сафроновой отменила акт первой инстанции и обязала должника Илью Царькова передать финансовому управляющему Алексею Леонову доступ к криптокошельку (пароль) для пополнения конкурсной массы.

Плюсы выводов апелляции: мнение экспертов

Самый главный и неоспоримый плюс от выводов апелляции – запрет на вывод активов через их перевод в криптовалюту, считает Михаил Успенский, партнёр Taxology: «9-й ААС закрыл «ящик Пандоры», крышку которого приоткрыла судья АСГМ». По мнению партнера «Зарцын, Янковский и партнеры» Романа Янковского, то, что суд признал биткоины имуществом в банкротстве , – лишь первый, небольшой шаг: «Теперь этот статус нужно закрепить и в иных категориях дел, ведь банкротное определение имущества – самое широкое, поэтому настоящая практика лишь впереди».

Однако «с определенной натяжкой» и этот судебный акт можно использовать в других видах споров, утверждает Успенский: «В частности, для преодоления доводов о том, что криптовалюта является «юридическим ничем» – фантиком».

Людмила Меркулова, правовой эксперт, уверена, что после обсуждаемого решения «крипта», кроме банкротных дел, будет все чаще фигурировать в экономических спорах, которые вытекают из гражданских, административных и иных правоотношений. Она добавляет, что разумно ожидать через какое-то время появления термина «криптовалюта» в налоговых спорах: «Многие финансовые аспекты: стоимость, волатильность цен, курсовые разницы и переоценки, порядок определения доходов, расходов, прибыли и убытков, а также определение налоговой базы – всегда были в фокусе внимания налоговиков».

Александр Некторов, партнер «Некторов, Савельев и партнеры», тоже прогнозирует, что следующий шаг государства после такого решения (который логично последует) – внимание налоговых органов к операциям с этим «иным имуществом». Он объясняет это и тем, что сейчас только единицы криптоинвесторов платят налоги и подали декларацию.

Как исполнить решение

На протяжении всего спора банкрот Царьков демонстрировал уникальную для такого рода дела добросовестность: признавал себя владельцем кошелька, приносил в суд заверенный у нотариуса скриншот кошелька с балансом и т. д. Поэтому Успенский надеется, что пин-код от кошелька будет передан арбитражному управляющему в самое ближайшее время, а за этим не последует подача кассационной жалобы.

Однако на практике могут возникнуть сложности с исполнением этого судебного акта. Если должник откажется добровольно передавать логин и пароль к криптокошельку, то их получение будет весьма затруднительным процессом, предупреждает Александр Журавлев, управляющий партнер юркомпании «Эффективные Бизнес Ресурсы», co-founder blockchain-lawyers.

На мой взгляд, арбитражному управляющему следует обратиться в суд с требованием, чтобы должник предоставил доступ к кошельку. А кроме того, добиться наложения судом астрента (неустойка за неисполнение должником обязательства, установленного судебным актом), который позволит стимулировать банкрота выполнить требование управляющего.

Александр Журавлев, управляющий партнер юркомпании «Эффективные Бизнес Ресурсы», co-founder blockchain-lawyers

Он говорит, что, как правило, у электронных ключей бывает два пароля – публичный и секретный. Первый – это тот, который могут видеть все пользователи, а второй – секретный, остается конфиденциальным для соответствующего владельца, объясняет эксперт. А получить секретный ключ на практике непросто, резюмирует Журавлев: «Если владелец сохранил его у себя на компьютере, то можно получить через процедуру принудительного исполнения доступ к нему и привлечь экспертов. Однако это возможно только с беспечным пользователем».

1. Обратиться в суд с требованием назначить Царькова ответственным хранителем. Это позволит наложить на должника судебный штраф и взыскать убытки в случае утраты «крипты» и прочих «хитростей» банкрота.

2. Потребовать перечисления крипты на криптокошелек торговой площадки. Если отказывается – см. пункт 1.

3. Управляющий проводит публичные торги и продает крипту.

История спора

ЗАЯВИТЕЛЬ:КОНКУРСНЫЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ, АЛЕКСЕЙ ЛЕОНОВ

ОТВЕТЧИК:ДОЛЖНИК, ИЛЬЯ ЦАРЬКОВ

СУД:9-Й ААС

СУТЬ СПОРА:МОЖНО ЛИ ВКЛЮЧИТЬ КРИПТОВАЛЮТУ В КОНКУРСНУЮ МАССУ ДОЛЖНИКА

РЕШЕНИЕ:МОЖНО

В рамках банкротства гражданина Ильи Царькова выяснилось, что у несостоятельного физлица есть «виртуальный кошелек» с биткоинами. У арбитражного управляющего должника возник вопрос – можно ли считать криптовалюту имуществом и включить в конкурсную массу? Ответ на него управляющий решил получить в судебном порядке. Его требования звучали следующим образом: «Прошу разрешить разногласия между управляющим и должником, включить любые поступления на криптокошелек в конкурсную массу Царькова. Обязать должника передать управляющему доступ к криптокошельку путем предоставления пароля от этой учетной записи».

Должник в ответ заявлял, что его биткоин-активы нельзя учитывать при формировании конкурсной массы. Царьков указывал на то, что криптовалюту нельзя считать имуществом по российскому законодательству. Суд согласился с банкротом и отказал управляющему.

Мотивируя свой отказ заявителю, судья Лариса Кравчук пояснила, что специфичность оборота спорного объекта не позволяет применить к криптовалютам по аналогии нормы, которые регулируют сходные отношения. Поскольку в законодательстве отсутствует понятие «криптовалюта», невозможно однозначно определить, к какой категории оно относится: «имущество», «актив», «информация», «суррогат», утверждает АСГМ.

Исходя из прямого толкования норм права, криптовалюта не относится к объектам гражданских прав и находится вне правового поля на территории РФ, резюмировала Кравчук. Первая инстанция добавила, что исполнение сделок с криптовалютой и ее транзакции не обеспечиваются принудительной силой государства. И последним аргументом суда стало то, что «анонимность пользователей криптовалют не позволяет точно установить принадлежность криптовалюты в криптокошельке по адресу www.blockchain.info» конкретному должнику.

Управляющий Алексей Леонов не согласился с таким решением и оспорил его в апелляции. На заседании в апелляционной инстанции он уверял, что первая инстанция, не посчитав криптовалюту имуществом, дала ограничительное толкование ст. 128 ГК («Объекты гражданских прав»). Если обратиться к экономической сути криптовалюты – она является активом, с помощью которого можно бартерным путем совершать различные финансовые операции, пояснял Леонов. 9-й ААС признал доводы заявителя обоснованными, отменил акт апелляции и признал криптовалюту «иным имуществом».

Источник