4. ПРОБЛЕМА ИНВЕСТИЦИЙ В СПЕЦИФИЧЕСКИЕ АКТИВЫ И СПЕЦИФИЧНОСТИ АКТИВОВ
Вначале введем некоторые определения. Что такое «инвестиция»? Инвестиция — это такая затрата денег или других ресурсов (корректнее сказать просто: затрата ресурсов), которая имеет своей целью не удовлетворение потребностей, а создание условий, способствующих получению в будущем определенного потока благ и услуг.
На самом деле покупка бутылки водки за 20 руб. тоже будет инвестицией. Я недавно прочел на одной такой бутылке, что потребление водки в умеренных дозах приводит к поднятию настроения и улучшению отношения к окружающему миру. А это, несомненно, облегчает контрактные процедуры. Следовательно, приобретение данной бутылки можно рассматривать, как инвестицию, но не в саму бутылку, а в человеческий капитал, подразумевая под ним не тело человека, а производительность его труда. В человеческий капитал можно инвестировать, и растя ребенка или приобретая образование. Если же вы просто кормите какого-то человека, то сложно сказать, насколько это является инвестированием в человеческий капитал, ибо у вас нет твердой уверенности, что вы будете использовать этого человека в будущем.
Что предполагает специфичность активов и как она определяется? Кстати, понятие «специфичность» вовсе не обязательно связано только с производственными активами. Вполне возможна, скажем, специфическая потребительская ценность. Активы — это то, что создается в результате инвестиций. Специфичность актива предполагает, что любое следующее, альтернативное его использование заведомо хуже, чем то использование, для которого он был создан. Уровень специфичности актива определяется той долей ценности, которую актив теряет в результате его лучшего альтернативного использования. «Коспециализированные (или связанные) активы» («cospecialized assets») — это парные специализированные активы, специфичность которых задается их связанностью друг с другом.
Что такое «hold-up problem»? У нас есть выражение «попался на деньги». Классический пример тому — фирма нерасчетливо вложилась в специфические активы, и потом из нее вьют веревки.
В книге Милгрома и Робертса разобран случай с корпорацией «Дженерал Моторс», которая в 20-ые гг., когда она только формировалась как мощный холдинг, предложила Кузовному бюро Фишера построить встык с ее сборочным заводом завод кузовов, чтобы минимизировать транспортные издержки. Фишер долго думал и отказался, хотя спрос на его продукцию был бы обеспечен. Он испугался именно hold-up problem. Он понимал, что, специфицировав свои вложения в фонды корпорации, он станет зависим от нее. А в подобной ситуации тот, кто диктует условия, может практически если и не обанкротить, то свести к голодному минимуму прибыль своего партнера, которая обеспечит ему лишь выживание.
Свяжись они таким образом друг с другом, их активы стали бы коспециализированными. Их взаимная ценность заключалась бы в том, что они рядом. А если бы они позже почему-либо разорвали отношения, «Дженерал Моторс» начала бы покупать кузова у других предприятий, расположенных не так близко, и ее транспортные расходы возросли бы; Кузовное бюро Фишера тоже стало бы искать иных потребителей своей продукции; но кто бы тогда пострадал больше при прочих равных условиях? Конечно, Кузовное бюро Фишера.
Дело в том, что, во-первых, стоимость assembling plant «Дженерал Моторс» в то время составляла 2 млрд. $, а Кузовного бюро Фишера — 0,5 млрд. $. Следовательно, для «Дженерал Моторс» наложение на ее стоимость дополнительных стоимостей (скажем, 0,2 — минимизированные транспортные издержки) значило бы меньше, чем для Фишера.
Во-вторых, Фишеру предлагали построить завод, адаптированный к огромному сборочному заводу «Дженерал Моторс». В этом случае заводские линии Фишера были бы специализированы к выпуску кузовов для большого количества стандартных автомобилей.
Например, с таким кардинальным переоснащением не справилась наша легкая промышленность. В СССР она была коспециализирована с Советской Армией, что ее и сгубило. Она, пожалуй, первой из всех стала неконкурентоспособна (особенно, швейная, камвольная и т.д.), и тому были две причины. Первая причина — огромность предприятий, которые были крайне неповоротливы и очень трудно поддавались переоснащению. Ведь эти предприятия в советское время, главным образом, шили гимнастерки и шинели (для этого их и строили). А как только военные заказы, которые держали на плаву и делали рентабельными эти предприятия, кончились, выяснилось, что альтернативно — на рынок — они работать не могут. Вторая причина — качество выпускаемой продукции. Надо сказать, наша швейная промышленность начала хиреть уже в советское время при Л.И. Брежневе (ее вытесняли те же румынские товары), а ныне она стала абсолютно неконкурентоспособной по качеству, ибо привыкла ориентироваться на качество, задаваемое военными, гораздо более низкое по своей природе.
Вот что означает специфичность активов и ситуация « hold-up».
В реальной экономике, чтобы преодолеть ситуацию hold-up, фирма, которой необходимы специализированные активы, сама делает в них инвестиции. А если сделать эти инвестиции по тем или иным причинам в рамках одной фирмы невыгодно или невозможно, то возникают отношения вертикальной интеграции. Вообще, они образуют костяк любой промышленности. В той же российской промышленности вертикальная интеграция очень велика.
Подобного рода холдинги взаимоувязаны.
Итак, есть фирма, есть вертикальная интеграция, есть рыночный контракт и есть реляционный контракт.
Фирма — это один собственник.
Вертикальная интеграция есть переплетение отношений собственности, когда собственники не совпадают, но переплетается между собой, и отношения между ними регулируются уже их взаимными интересами.
Рыночные контракты тоже имеют различные по степени плотности формы организации взаимодействия. Мы не будем их рассматривать (они достаточно классические), отметим только, что для них характерны инвестиции в специфические активы сильной степени, когда фирмы друг без друга жить не могут, и порой им даже выгоднее просто объединить свою собственность и не подвергать друг друга риску, постоянно выясняя свои интересы. (Кстати, Фишер, в конце концов, так и сделал — он продал свой Кузовной завод компании «Дженерал Моторс».)
А реляционные контракты возникают между фирмами именно в результате инвестиций в специфические активы слабой степени, что означает: каждая из сторон делает специфические инвестиции, несоизмеримые с ее основным капиталом (они маргинально малы в сравнении с ним).
Реляционными контрактами будут контракты на продажу любой сложной техники или оборудования. Например, если Уралмашзавод продал какому-нибудь якутскому разрезу свой шагающий экскаватор, между ними не возникла вертикальная интеграция. Данный контракт нельзя признать и рыночным. Это классический реляционный контракт.
Уралмашзавод и якутский разрез, как партеры, заинтересованы друг в друге не только потому, что экскаватор уже стоит в этом разрезе, а еще и потому, что они уже сделали инвестиции в специфические активы. Их инвестиции не такие сильные, как в случае Кузовного завода Фишера, а более мягкие. По отношению к совокупному капиталу они составляют не 10 — 20 %, как у Фишера, а 2 — 3% в каждом случае, но это все равно ощутимо и предполагает определенные формы организации взаимодействия.
Реляционным контрактам присуща, как правило, процедура честного торга между сторонами. Сокрытие своей позиции в период торговли возможно лишь в начале такого контракта. А при его повторении стороны уже прекрасно знают друг друга. Уралмашзаводу известны производственные мощности данного разреза (без этого просто нельзя — иначе завод сделает не тот экскаватор). Разрезу отлично известно качество экскаватора, если он будет вторично закупать его или услуги по его модернизации. Таким образом, их позиции в процессе торга открыты. Открытость же позиций предполагает, что согласие достигается в эффективной точке.
Реляционные контракты отличает еще и то, что инвестиции в специфические активы, которые делают стороны, — это, в первую очередь, инвестиции на уровне человеческого капитала. Например, Уралмашзавод, выпускающий экскаваторы, адаптировал к потребностям заказчика прежде всего своих работников, которые этот экскаватор для него проектировали и обслуживают. То же относится и к работникам якутского разреза, которые привыкли работать с инженерами именно Уралмашзавода. Но поскольку затраты на человеческий капитал составляют в настоящее время порядка 40 — 50 % затрат, это практически определяет позицию партнеров в данной ситуации.
Нынешнее состояние российской промышленности характеризуется разрывом производственных связей, за что директорский корпус отчаянно ругает наших либералов (см. любую газету). Экономисты в ответ улыбаются: «Ну, какие производственные связи, когда есть рынок?! Рынок все расставит на свои места. Кому эти связи нужны»?! Однако, в действительности, директора правы.
Конечно, при советской власти хозяйственные связи (скажем, между шинным и автомобильным или между нефтехимическим и двигателестроительным заводами) сначала планировались из единого центра, но потом они уже нарабатывались самими предприятиями. Такие инвестиции в специфические активы ими были сделаны. А оттого, что сейчас эти инвестиции (и производственные, и человеческие) обесценились, наша экономика потеряла гораздо больше, чем просто от сокращения объема выпуска продукции. Последнее почти ничего не значит, так как при наличии мощностей выпуск продукции можно возобновить в прежнем объеме. Но разрушение уникальных производственных связей (когда люди досконально знали производственные возможности своих партнеров — что у них есть, в каком направлении развивается их технология, каким образом ее легче дополнить) — потеря невосполнимая. Более того, простаивание производственных мощностей неминуемо ведет к постепенному исчезновению человеческого капитала.
Источник
Инвестиции в специфические активы и проблема вымогательства
Фундаментальная трансформация контрактных отношений
Как показал О.Уильямсон, в результате инвестиций в специфические активы предпринявший их агент оказывается «заперт» в сделку со своим нынешним партнером. Если до этого у него мог быть выбор среди достаточно большого числа примерно равноценных контрагентов, то теперь их круг сужается до одного. Разрыв отношений становится равнозначен потере капитала, воплощенного в специфических активах, так как они приспособлены к особенностям данного партнера и имеют малую ценность для всех остальных. Это превращение исходной конкурентной ситуации в конечную монопольную О.Уильямсон назвал «фундаментальной трансформацией», которая расценивается им как одно из главных препятствий на пути рыночного обмена.
Вы сознательно заключили неполный контракт, ибо в тот момент не могли определить, какие действия окажутся для вас оптимальными в будущем. В процессе реализации контракта вы делаете необходимые инвестиции в специфические активы. Тогда к моменту пересмотра условий контракта ваша переговорная сила станет слабее, чем раньше, поскольку теперь отказ от дальнейших отношений связан для вас с потерями. И ваш партнер, которому об этом известно, начнет оказывать на вас давление. Такое давление носит название вымогательства и представляет собой еще один вид оппортунистического поведения. Сторона, сделавшая специфические инвестиции, попадает в положение заложника.
Если ресурс представляет интерес для многих производителей, и его рыночная ценность мало зависит от того, где он используется, то это ресурс общего назначения. Специфическим называется ресурс, который в случае прерывания сделки не может быть использован в других проектах без ущерба для своей экономической ценности. О мере специфичности ресурса можно судить по тому, насколько сократится ценность ресурса при его использовании в другом месте.
Виды специфичности ресурсов:
1. Специфичность местоположения (site specificity);
2. Специфичность физических активов (physical asset specificity).
3. Специфичность человеческого капитала (human asset specificity.
4. Специфичность целевых или «предназначенных» активов (dedicated assets).
5. Специфичность временная (temporal specificity).
6. Специфичность репутации, торговой марки (brand name specificity).
Вымогательство – это такая форма оппортунистического поведения, которая возникает после заключения сделки и суть которой состоит в перераспределении квази-ренты, при котором ущемляются интересы одной из сторон, осуществившей специфические инвестиции.
Квази-ренту можно определить следующим образом: это разница между доходом фактора при его использовании в данном месте и доходом при его альтернативном наилучшем варианте использования.Квази-рента может быть экспроприирована, а владелец не будет извлекать фактор из данной сферы его использования.
Типы контрактов (классический, неоклассический и отношенческий) и альтернативные способы организации сделки: рынок, гибридные формы и иерархия.
Классический контракт
а) одномоментны, краткосрочны, разовые и повторяющиеся трансакции
б) низкая степень неопределенности
в) можно измерить характеристики
г) сделки дискретны (стороны сделки ни до ни после не имеют никаких взаимных обязательств) и автономны (можно выделить из общего объема экономических взаимоотношений сторон)
д) отсутствие специфичных ресурсов
— двусторонний договор, основанный на действующих юридических правилах;
— отношения между сторонами обезличенные, четко определены и прекращаются после завершения сделки;
-устных договоренностей классический контракт не признает;
— участия третьей стороны договор не предусматривает;
— решение спора происходит в судебном порядке;
— компенсация осуществляется преимущественно в денежной форме;
-рыночные альтернативы являются инструментом защиты каждой стороны классического контракта от оппортунистического поведения.
— структура управления классическим контрактом – рынок.
Неоклассический контракт.
а) разовые трансакции, непрерывность сделки
в)характеристики могут меняться, измерения по мере изменения
д) средняя степень специфичных активов
— договор о принципах сотрудничества;
— личные отношения играют важную роль;
— источником дополнительной ценности является непрерывность сделки;
— меньше значения придается цене и качественным характеристикам на стадии заключения контракта, и тем больше внимания уделяется правилам, которые будут регулировать отношения сторон, приспособление сторон к непредвиденным обстоятельствам и прекращение отношений;
К. Менар: четыре характерные черты неоклассического контракта:
1. Неоклассический контракт может определять механизм адаптации к непредвиденным обстоятельствам (в частности, создание совместного комитета).
2. Неоклассический контракт может создавать некоторую зону толерантности, то есть зону, где происходит разделение риска.
3. Контракт может предусматривать раскрытие информации, например, о непредвиденных изменениях издержек.
4. Неоклассический контракт содержит условия, предусматривающие обращение к третейскому судье, а не в суд.
О.Уильямсон: неоклассический договор с самого начала носит тройственный характер, поскольку он включает договоренность о третейском судье.
Источник