Альберт Швейцер. Как круто ИЗМЕНИТЬ жизнь в 38 лет? Он смог сделать это больше века назад.
Альберт Швейцер решил сменить философию и теологию на медицину, когда ему было уже за 30. Закончил медицинский университет он только в 36. Во всем, что он делал, он опирался на принципы честности и служения.
А еще он считал, что человек не вправе судить никого, кроме себя, и единственное, о чем можно проповедовать другим — это о своем образе жизни. Давайте познакомимся?
Альберт родился 14 января 1975 года в Кайзерсберге, что в верхнем Эльзасе. Вот как он выглядит сейчас:
В те времена это была территория Германии. Ныне принадлежит Франции. Альберт был вторым ребенком в семье.
Его отцом был пастор Луи Швейцер, руководитель общины евангелистов в этом католическом местечке. А мама, Адели Швейцер (в девичестве Шиллингер), тоже была дочерью пастора.
Интересный момент — по отцовской линии позже Швейцер станет дядей другого известного человека — Жана Поля Сартра.
Швейцер вспоминает, что его детство было очень счастливым, а, когда он подрос, отец начал учить его музыке. Вот как он сам описывает это в биографии:
С пяти лет отец начал давать мне уроки музыки на стареньком квадратном рояле, доставшемся нам в наследство от деда Шиллингера. Отец не обладал высокой техникой игры, но прекрасно импровизировал. В семь лет я удивил нашу школьную учительницу, сыграв на фисгармонии хоральные мелодии с самостоятельно подобранным аккомпанементом. В восемь, едва мои ноги стали доставать до педалей, я начал играть на органе.
Успехи Альберта были настолько хороши, что в 9 лет ему стали доверять место органиста на воскресной службе.
Мальчик очень любил местность, в которой он вырос, поэтому позже в полу-шутку говорил о себе так: «Я сосна Вогезских гор!»
Став старше и обучаясь в гимназии, как он сам вспоминал, он очень увлекался историей и естественными науками, кроме математики. Математика давалась ему ценой сверхусилий. Но, исследуя свое отношение, Альберт смог добавить новые ощущения в изучение предмета, научился радоваться мелким успехам, а позже стал понимать математику на хорошем уровне.
В сентябре 1893 года юноша стал обучаться в Страсбургском университете.
Вот что он пишет об этом време в биографической книге «Жизнь и мысли»:
Я жил в помещении теологического колледжа св. Фомы, директором которого был преподобный Альфред Эрихсон. Как раз в это время он работал над завершением выходившего под его редакцией собрания сочинений Кальвина.
Страсбургский университет переживал тогда пору своего расцвета. Не скованные традицией, преподаватели и студенты стремились воплотить в жизнь идеал современного университета. Среди штатных профессоров едва ли был хоть один пожилой человек. Повсюду чувствовалось свежее дуновение молодости.
Я учился одновременно на теологическом и философском факультетах. Так как в гимназии нам давали только начатки древнееврейского, свой первый семестр я угробил на подготовку к «гебраикуму» (предварительному экзамену по древнееврейскому), который и сдал с превеликими усилиями 17 февраля 1894 г. Позднее, снова подстрекаемый желанием овладеть тем, что нелегко мне давалось, я уже серьезно изучил этот язык.
Сложности с «гебраикумом» не помешали мне усердно посещать лекции Генриха Юлиуса Хольцмана о синоптических (т. е. первых трех) евангелиях (*), а также лекции Вильгельма Виндельбанда и Теобальда Циглера по истории философии.
Далее, судя по словам и тону описания учебы, мы можем ясно увидеть, что Швейцер глубоко увлекся философией и теологией, вопросами христианской веры и традиций.
Во время экзаменационных испытаний в 1989 году Альберт жил в том же доме, что и Гёте в свое время. А после успешно сданных экзаменов, ему пожаловали стипендию Голя. И Швейцер начал готовить диссертацию на степень доктора философии. Тогда же он начинает посещать Сорбонну, которая, по его словам, не вызвала столько же теплых чувств, как Страсбург. Но он занимается много и философией, и теологией, и фортепиано.
Интересно, что его учительница по фортепиано Мари Жаэль-Траутман была ученицей Листа.
И уже тогда в 19 веке она исследовала психомоторику для улучшения качества фортепианной игры. Альберт вспоминает, что ее наставления касались и того, чтобы научиться прочувствовать каждую мышцу от пальцев до плеча, чтобы игра получалась качественной и наполненной.
Я чувствую важным упомянуть все эти детали в этой истории для того, чтобы показать, насколько разносторонее образование получил Швейцер, насколько передовыми и свободными взглядами для той эпохи он обладал.
Вот как он пишет о времени защиты докторской диссертации:
В конце июля 1899 г. я возвратился в Страсбург и получил свою ученую степень. На устном экзамене, по единодушному мнению Циглера и Виндельбанда, я выглядел слабее, чем они ожидали на основании моей диссертации. Эксперименты со Штумпфом отняли у меня слишком много времени, и я не успел как следует подготовиться. Кроме того, стремясь прочесть как можно больше первоисточников, я чересчур пренебрегал учебниками.
Диссертация уже в 1899 г. вышла отдельной книгой под названием «Философия религии Канта. От «Критики чистого разума» до «Религии в пределах только разума»
У Швейцера всегда мы наблюдаем умеренную самокритичность. При этом также ощущаем, что он вполне уверенный в себе человек. Годом позже, помимо степени доктора философии он становится также лиценциатом теологии (это между бакалавром и магистром по современному уровню). А весной 1902 года он начал преподавать на богословском факультете Страсбургского университета. Там он и встретил свою будущую жену Елену Бреслау.
Швейцер преподает, пишет книги, продолжает заниматься самообразованием. Кажется, что он нашел себя, и мир его признал.
Но в 1905 году в возрасте 30 лет он решает сделать крутой поворот в своей жизни. Вот что он рассказывает сам:
В пятницу 13 октября 1905 г. я бросил в почтовый ящик на улице Гранд арме в Париже несколько писем — к родителям и самым близким друзьям. В этих письмах я извещал их, что в начале зимнего семестра поступаю студентом на медицинский факультет, с тем чтобы по окончании его отправиться врачом в Экваториальную Африку.
План, который я теперь намеревался привести в исполнение, созрел у меня уже давно — еще в те дни, когда я был студентом. Мне казалось непостижимым, что я могу вести такую счастливую жизнь, в то время как столько людей вокруг меня вынуждены беспрерывно бороться с лишениями и страданиями.
И обучаясь в школе, и затем в университете, Альберт все время задумывался о том, насколько благосклонна к нему судьба, насколько тяжелее жизнь других людей, порой даже его одноклассников и одногруппников. Он продолжал размышлять об этом и молиться еще с 1896 года, когда утром на Троицу юноша проснулся с мыслью, что не должен принимать доставшееся счастье как нечто само собой разумеющееся, и обязательно должен отдать что-то взамен. Вот что он пишет:
Продолжая неторопливо обдумывать эту мысль в постели под щебетание птиц за окном, я решил, что смогу считать свою жизнь оправданной, если буду жить для науки и искусства до тридцатилетнего возраста, чтобы после этого посвятить себя непосредственному служению людям. Много раз до этого я пытался понять, что означают для меня лично слова Иисуса: «Кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет свою жизнь ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (*). Теперь ответ был найден. В дополнение к внешнему у меня было теперь и внутреннее счастье.
Каков будет характер моей будущей деятельности — этого я еще не мог сказать. Это подскажут обстоятельства. Несомненным было только одно: это должно быть непосредственное служение людям, пусть даже незаметное и не бросающееся в глаза.
Итак, в возрасте тридцати лет молодой человек решается уехать в Экваториальную Гвинею, чтобы служить людям, плюс обучиться на врача. Кажется, что он перечеркивает успешную судьбу, карьеру и достижения, и решается начать все с нуля.
Очень интересно Альберт описывает реакцию близких, друзей, и даже душевных знакомых-теологов на его решение. Все, как один хотели его отговорить, увещевая всем, чем только можно. Хотя, казалось Швейцеру, будь они настоящими христианами, с вдохновением и уважением приняли такое решение.
Так или иначе, Альберт Швейцер в 1905 году зачислился в университет (в котором преподавал сам) студентом на медицинское направление. Он рассказывает, что первые дни профессора были больше настроены послать его в психиатрическую клинику. Неслыханное дело — профессор снова стал студентом!
Источник