Криптовалюта как предмет преступления
Елфимова П.Е.
Российский государстве нныйуниверситет правосудия
студентка 2 курса
В настоящее время в научной литературе весьма актуальным и дискуссионным является вопрос правового положения криптовалют, основанных на технологии «блокчейн», таких как биткоин (ВТС), лайткоин, (LTC), эфит (ЕТН).
12 декабря 2017 года, власти Болгарии изъяли у контрабандистов 200 000 ВТС, что по нынешнему курсу составляет почти 3,5 млрд. долларов, что составляет около 1,2 % от общей капитализации биткойн, 7 % от ВВП страны и 18 % национального долга[1]. Хакеры подкупили сотрудников болгарской таможни и заразили их компьютеры вирусом, который позволил не платить пошлину при ввозе товаров в страну. Сбережения они хранили в биткоинах. После задержания 23 контрабандистов болгарские власти конфисковали 213 519 ВТС, что сообщается в пресс-релизе SELEC[2]. Стоит отметить, что формально продажа криптовалют в Болгарии запрещена, в связи с чем, если владелец крупного депозита биткоинов решит их продать, это может обрушить рынок. Но, чтобы совершить данное преступное деяние (контрабанду), необходимо, чтобы криптовалюты были предметом совершения преступления. Применительно к Болгарии, например, этот вопрос не стоит столь остро, как в России: там криптовалюты рассматриваются как финансовый инструмент, в то время как в России за ними не закреплен никакой статус, и, следовательно, криптовалютные отношения ничем не урегулированы.
В последнее время эта тема приобретает особенную актуальность, так как сейчас идет массовое распространение криптовалют, а, значит, будет увеличено количество нарушений, связанных с ними. Каково же правовое положение криптовалюты?
Необходимо оговорить, что этот вопрос касается не только уголовного права в области преступлений против экономики, но и гражданского законодательства. Представляется, что это связано с самой природой криптовалюты: во-первых, это децентрализованная система, что означает невозможность полного её регулирования со стороны государства, а децентрализованный характер хранения записей порождает то, что сведения о наличии на счете криптовалют невозможно продублировать; во-вторых, блокчейн имеет открытый и анонимный характер; в-третьих, технологическое регулирование, которое обеспечивает защищенность и фиксацию некоторых прав, совершение сделок без участия государства, а также без особой документации; в-четвертых, отсутствие обеспеченности (в отличие от денег) и обязательственных отношений между участниками. В-пятых, криптовалюты в полной мере не подпадают ни под один объект гражданского права ввиду своих особенностей.
Следовательно, необходимо придать криптовалютам хоть какой-то официальный статус в целях правового регулированию соответствующих отношений. Вариантами разрешения данной проблемы можно назвать, например, признание за криптовалютами статуса денежных средств, что обусловлено в первую очередь функционалом: с помощью криптовалют «покупаются» различные товары, на основании чего можно говорить о том, что они также являются своеобразным особым товаром, эквивалентом в имущественном обороте. Но в данном случает стоит обратить внимание на то, что сущностной чертой денег является то, что они по всей сути относятся к родовым вещам, в то время как криптовалюты нельзя отнести к таковым в виду того, что каждая криптовалюта представляет собой особенный набор формул, что делает из нее индивидуально-определенную вещь. Однако, если все же и обеспечить уголовным законом защиту криптовалютных отношений, отождествляя с валютными, то в таком случае нужно будет рассматривать, например, ст. ст. 159.1, 159.2, 172.2, 174, 176, 177, 185.3, 186, 187, 200.1, 200.3, 204, 204, 204.2, 205.1, а также ст. ст. 228, 290 УК РФ как примеры преступлений, предметом в которых может фигурировать деньги, денежные средства. Можно отметить, что, говоря о данном статусе, нельзя обойти вниманием и иностранную валюту, так как здесь тоже можно увидеть некоторые сходства с криптовалютой. Оговорим, что данный предмет фигурирует, к примеру, в ст. 193 УК РФ. Также криптовалюты предлагается отождествить и с товаром, и с имуществом, и с информацией, однако, на наш взгляд, наиболее корректным будет придание им правовое положение, схожее с бездокументарными ценными бумагами. Рассмотрим более подробно этот момент.
Бездокументарными ценными бумагами называют ценные бумаги, существующие не в форме документа на бумажном носителе, а фиксируемые в памяти ЭВМ или иным подобным способом[3]. Согласно ст. 2 Федерального закона от 22.04.1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» бездокументарная форма эмиссионных ценных бумаг – форма эмиссионных ценных бумаг, при которой владелец устанавливается на основании записи в реестре владельцев ценных бумаг или, в случае депонирования ценных бумаг, на основании записи по счету депо. В Гражданском кодексе РФ отсутствует норма-дефиниция, которая бы содержала данное понятие, но, исходя из смысла статей 149-149.5 ГК РФ можно выделить отличительные признаки этого института:
1) способ фиксации прав в бездокументарной форме, отражение частных прав;
2) подтверждает все виды прав, которые осуществляются в момент по требованию правообладателя;
3) права на владение бумагами содержатся в официальном документе, подтверждающем выпуск;
4) имеет равные объём и сроки осуществления прав внутри одного выпуска вне зависимости от времени приобретения ценной бумаги;
5) подтверждение прав осуществляется без использования бумажной формы;
6) ответственными за исполнение является лицо, выпустившее ценную бумагу, а также лица, которые предоставили обеспечение исполнения соответствующего обязательства;
7) распространяется эмиссией.
Мы видим, что все то, что касается положений, не связанных с вмешательством государства, отражает сущность криптовалют, то есть дает основание для их отождествления. Это обусловлено децентрализованным характером данного феномена: эмиссией в данном случае можно назвать ICO, но, опять же, по отношению у криптовалютам участие государственных структур неосуществимо, так как противоречит основополагающим признакам. Положения об обязательствах и иных правовых последствиях, возникающих на основе отношений, связанных с оборотом бездокументарных ценных бумаг, на наш взгляд, основываясь на схожести правовой природы криптовалют и бездокументарных ценных бумаг не будут противоречить этим особенностям. Что же это будет значить для Уголовного кодекса РФ?
Так, криптовалюты в таком случае станут предметом статей 159, 185, 185.4, 204, 290, 291, 291.1, 291.2, 304, 309 УК РФ, что обеспечит защиту прав граждан не только в экономической сфере, но и в области государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, а также правосудия. Необходимость этого обусловлена тем, что сейчас весьма активно идет процесс распространения криптовалют, что делает актуальным регулирование этого вопроса не только с точки зрения экономики, но и в иных сферах жизни общества. Относительно места криптовалюты в составе преступления нужно обратить внимание на следующее: несмотря на то, что некоторые источники [4] высказывают мнение о возможности применения в отношении них категории «орудие», по нашему мнению, более уместным будет придание криптовалютам места предмета совершения преступления, но в таком случае нужно будет внести поправки в само понятие «предмет преступления» по причине того, что им признается элемент материального мира, на который осуществляется воздействие в ходе совершения преступления, в то время как криптовалюты не носят субстанциональных или материальный характер (так же, как и бездокументарные ценные бумаги).
Таким образом, несмотря на то, что криптовалюты и связанные с ними отношения носят сложный и неоднозначный характер, выделение для этого феномена отдельного института в гражданском праве не представляется необходимым ввиду наличия достаточно большого количества сущностных схожих черт с институтом бездокументарных ценных бумаг, а регулирование в таком ключе позволит с помощью ряда норм уголовного законодательства защитить права граждан в этой сфере, а, учитывая специфику этого явления и рассматриваемого нами наличествующего объекта, также ограничить влияние государства на этот процесс, но обеспечив при этом и распространение действия норм Уголовного кодекса РФ, что уже на данном этапе функционирования этой системы стоит очень остро и актуально.
Источник
Криптовалюта как предмет преступления: проблемы квалификации и защиты
Цифровая собственность нуждается в уголовно-правовой защите
Законодатели предпринимают первые несмелые шаги на пути нормативного закрепления понятия виртуальной валюты и порядка оборота цифровых активов. С 1 октября 2019 года цифровые права официально отнесены к объектам гражданских прав. Соответствующие изменения внесены в ст. 128 Гражданского кодекса РФ ФЗ № 34-ФЗ от 18 марта 2019 года.
Изменения действуют меньше месяца, однако уже многим правоприменительная практика сформировала подход, при котором криптовалюта получила статус иного имущества применительно к ст. 128 ГК РФ ввиду открытого перечня объектов гражданских прав. Цифровые активы по факту признали «законным имуществом» для целей налогообложения и учёта при расчётах с кредиторами в процедурах банкротства. Разъяснения по вопросу отражения доходов российских организаций от операций с криптовалютой даны в Письме Министерства финансов Российской Федерации от 09.02.2018 № 03-03-06/1/8061. Судами биткоин признавался ликвидным имуществом, за счёт которого могут быть удовлетворены права кредиторов (Постановление 9-го ААС от 15.05.2018 по делу № А40-124668/2017, Постановление 9-го ААС от 18.04.2019 по делу № А40-12639/2016 и т. д.). И если в указанных судебных актах признаётся возможность включать криптовалюту в конкурсную массу и истребовать у владельцев, то фактически суд признаёт право лица «по своему усмотрению владеть, пользоваться, распоряжаться содержимым криптокошелька как своим собственным имуществом, совершать в отношении него любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц». То есть осуществлять полномочия, близкие к полномочиям собственника, предусмотренные ч. 2 ст. 35 Конституции РФ и ст. 209 ГК РФ.
С другой стороны, когда речь идёт о свободном распоряжении и сделках с цифровыми активами, их статус определяется как «вне закона». Поскольку финансовая система страны является объектом правовой охраны публичного права, неурегулированное правовое положение криптовалюты позволяет Центробанку, прокуратуре и следственным органам по настоящее время квалифицировать её как «денежный суррогат». В этой связи любым операциям по обращению и действиям по распространению информации о криптовалюте может быть дана уголовно-правовая квалификация, а владельцы цифровых активов нуждаются в уголовно-правовой защите собственности.
Сама по себе уголовно-правовая квалификация деятельности криптовалютных площадок без установления в действиях отдельно взятых лиц признаков конкретного состава преступления, во-первых, не основана на законе, во-вторых, произвольным образом направлена на ограничение прав их пользователей, в-третьих, противоречит фактическому принятию и закреплению в обороте цифровых активов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что следственные органы заходят в тупик в попытке квалифицировать преступления, связанные с криптовалютой.
Мошенничество или финансовая пирамида? Некоторые проблемы квалификации преступлений, связанных с криптовалютой
В практике адвокатского бюро Alliance Legal проводником своеобразной логики регулятора относительно статуса цифровых активов выступило одно из региональных УМВД России. В начале 2019 года по факту деятельности одной из криптовалютных платформ было возбуждено уголовное дело по ст. 172.2 УК РФ, предусматривающей ответственность за организацию «финансовой пирамиды».
Возбуждение уголовного дела по данному составу поставило следственный орган перед беспощадными вопросами квалификации преступления. В частности, как может быть незаконной та деятельность, которая законом не запрещена, а по мнению президента и зарубежных правовых порядков, и вовсе законна? Если криптовалюта не является денежным средством, то является ли она «иным имуществом»? А если является, то сопоставим ли его объём с объёмом привлечённых средств или имущества? Каким образом подлежит установлению реальный объём криптовалютных транзакций в рамках торговой платформы?
В такой ситуации следственный орган нашёл нетривиальный способ разрешения сложных вопросов, переквалифицировав деяние на более понятный состав ч. 4 ст. 159 УК РФ («Мошенничество, совершённое организованной группой либо в особо крупном размере»).
В рамках бесфигурантного уголовного дела в порядке ст. 91 УПК РФ следствие задержало подозреваемых и направило в суд ходатайство об избрании в отношении них меры пресечения в виде заключения под стражу.
Достаточным основанием избрания самой строгой меры пресечения, по мнению следствия, явилось совершение преступления «дистанционным» способом. При этом на прямой вопрос суда следователь заявил, что не имеется доказательств, достаточных для предъявления обвинения по ст. 159 УК РФ: доказательств самого факта хищения денежных средств и (или) иного имущества путём обмана или злоупотребления доверием.
Всё, чем располагало следствие, – это ряд физических лиц, заявивших о добровольном приобретении на личные средства криптовалюты и последующей неудачной инвестиционной деятельности с использованием криптовалютной платформы.
Таким образом, диспозиция ст. 159 УК РФ спорные вопросы квалификации криптовалюты как предмета преступления не сняла, но поставила следственный орган перед необходимостью доказать не только факт, но и способ хищения именно криптовалюты, а не денежных средств.
Как результат – в удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения суд отказал, подозреваемые были освобождены из-под стражи в зале суда.
Данный пример является показательным, во-первых, с точки зрения бессилия и уязвимости правоохранительной системы перед вызовами цифровой экономики, ведь в случае совершения реального преступления с использованием цифровых активов следствие по делу рискует быть парализованным ввиду невозможности эффективно решать задачи уголовного судопроизводства по сбору, закреплению, оценке доказательств, уголовно-правовой квалификации образующих состав деяний. Во-вторых, он показателен с позиции очевидного конфликта публично-правовых и частноправовых интересов непосредственных владельцев цифровых активов.
Многочисленные пользователи криптовалютной платформы, имеющие личные онлайн-кабинеты, располагая собственными денежными средствами, в разные периоды времени добровольно вкладывались в приобретение цифровых активов, что никогда не было запрещено законом Российской Федерации. Такие цифровые активы были приобретены через интернет-кошельки с использованием единственно возможного средства платежа на территории Российской Федерации – российского рубля. К нарушениям установленного государством порядка расчётов эти транзакции не привели.
Представляется очевидным, что скачки курса криптовалют, обусловленные самыми различными обстоятельствами на мировом рынке, не могут давать основание голословно утверждать о повсеместном строительстве финансовых пирамид, а тем более под видом защиты прав неопределённого круга лиц напрямую нарушать права конкретных лиц, владельцев интернет-ресурсов и собственников цифровых активов.
Напомним, что базовые нормы для регулирования оборота цифровых прав и криптовалюты, совершения сделок с ними будут в скором времени закреплены ФЗ РФ № 419059-7 «О цифровых финансовых активах». Законопроект проходит второе чтение в Госдуме. Вместе с тем неизвестно, поможет ли новый закон разрешить имеющиеся противоречия в определении статуса криптовалют или создаст почву для необоснованного уголовного преследования собственников классических криптовалют, ограничив их оборот в российских информационных системах.
Источник