Какое грозит наказание за кражу Биткоина?
У меня к вам вопрос. Скажите пожалуйста, если человек украл Биткоины, то что с ним могут сделать? Могут ли его посадить? Ведь Биткоины — это не валюта и ничего из себя не представляет. Мне кажется, что человек, укравший Биткоины или другую криптовалюту останется безнаказанным. Это так или нет? Жду ответа
биткоин- это права требования, права требования — это имущество. кража тайное хищение чужого имущества.
Статья 128. Объекты гражданских прав
(в ред. Федерального закона от 02.07.2013 N 142-ФЗ)
К объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага.
Статья 158. Кража
(в ред. Федерального закона от 08.12.2003 N 162-ФЗ)
1. Кража, то есть тайное хищение чужого имущества, — наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет.
Источник
Очерк о квалификации хищения криптовалюты
Одной из наиболее актуальных тем в сфере как частного, так и публичного права, становится разработка правового режима операций, совершаемых с криптовалютами. Тем не менее, на фоне таких острых вопросов, как определение правовой природы криптовалюты, с точки зрения ст. 128 ГК РФ, возникает вопрос правовой охраны отношений, связанных с использованием криптовалют и совершением операций с ними. В этом случае неизбежно на первое место выходит публичная криминальная сфера, выполняющая имманентно присущую ей охранительную функцию.
На фоне разворачивающихся на страницах ведущих юридических изданий и в профессиональных социальных сетях дискуссий о возможной криминализации сферы применения криптовалюты неизбежно встает вопрос о наличии либо отсутствии возможности криминализации её хищения.
Тем не менее, при ответе на поставленный вопрос специалисты в сфере уголовного права, прежде всего, вынуждены вторгнуться в сферу цивилистического анализа, поскольку первым шагом на пути к определению правильной квалификации криптовалюты является определение её правовой природы с точки зрения объектов гражданских прав, а именно – необходимо определиться с тем, возможно ли отнести криптовалюту к категории «имущество», формализованную гражданским законодательством.
Уголовно-правовая традиция, несмотря на значительное разнообразие подходов в судебной практике к определению понятия «имущество», все же настаивает на соблюдении правила о том, что при уголовно-правовой квалификации экономических преступлений используемые законодателем при описании признаков составов таких преступлений термины нужно толковать исходя из закона, регулирующего отношения, охраняемые нормой Особенной части УК[1]. Соответственно, при определении базовой категории «имущество» в рамках квалификации хищений необходимо руководствоваться положениями ст. 128 ГК РФ.
Поверхностный анализ аргументов сторонников и противников признания имущественной правовой природы за криптовалютой позволяет согласиться с позицией Савельева А.И., основанной на широком толковании в практике ЕСПЧ для целей публичного права понятия «имущество» (англ. property), которая состоит в том, что криптовалюту следует рассматривать в той или иной степени в качестве «иного имущества», пока не установлено иное[2].
Соответственно, отталкиваясь от данного тезиса, далее можно вести речь о квалификации незаконного перехода криптовалюты в чужое обладание в качестве хищения.
Немногочисленная судебная практика[3] по вопросу о хищении виртуальной валюты (по аналогии с криптовалютой) в рамках сетевой игры, где участники договариваются об условной стоимости персонажей и «аксессуаров» к ним, демонстрирует весьма сомнительный подход.
Так, лицо А приобрело на некотором ресурсе логин и пароль лица Б к адресу электронной почты, который, в свою очередь, был привязан к аккаунту онлайн-игры. Впоследствии, заблокировав доступ к обоим аккаунтам легальному пользователю посредством изменения паролей, лицо А продало третьему лицу виртуальные игровые ценности персонажа аккаунта, принадлежащего лицу Б, а полученными от продажи денежными средствами распорядилось по своему усмотрению.
Судом действия лица А были квалифицированы по ч. 2 ст. Особенная часть > Раздел IX. Преступления против общественной безопасности и общественного порядка > Глава 28. Преступления в сфере компьютерной информации > Статья 272. Неправомерный доступ к компьютерной информации»>272 УК («Неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, если это деяние повлекло блокирование, модификацию компьютерной информации, совершенный из корыстной заинтересованности»). На первый взгляд, подобная квалификация, с точки зрения правильности определения объекта преступного посягательства, выглядит верной. Как известно, объектом преступления, предусмотренного ст. 272 УК, являются общественные отношения, обеспечивающие правомерный доступ, создание, хранение, модификацию, использование компьютерной информации самим создателем, потребление ее иными пользователями[4].
Однако из приведенных обстоятельств следует, что в данной ситуации вполне очевидным является также посягательство на отношения в сфере собственности, так как предметом посягательства выступило имущество в виде виртуальных игровых ценностей, которые впоследствии были оценены в экономическом эквиваленте, то есть им в соответствии с правилами игры a priori была придана ценность. Таким образом, квалификацией деяния по ч. 2 ст. 272 УК само по себе хищение осталось «за бортом».
Изложенный выше пример из судебной практики позволяет проводить некоторые аналогии, связанные с потенциальным хищением криптовалюты. Представляется, что в случае с её переходом в незаконное владение иного лица также выполняется посягательство на два объекта: отношения в сфере компьютерной информации и отношения в сфере собственности. Такое положение вещей полностью исключает квалификацию хищения криптовалюты лишь по ст. 272 УК, поскольку в данном случае выполнение объективной стороны данного состава преступления является лишь способом создания условий для совершения последующего хищения.
Единовременное посягательство на указанные объекты при условии выполнения объективной стороны путем вмешательства в функционирование систем компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей, результатом которого становится хищение имущества либо приобретение права на него, вполне гармонично вписывается в конструкцию состава, предусмотренного ст. 159.6 УК («Мошенничество в сфере компьютерной информации»).
Особенностью данного состава преступления является то, что по сути с его введением была образована новая самостоятельная форма хищения, которая, в отличие от классического мошенничества (ст. 159 УК), не предусматривает в качестве обязательного квалифицирующего признака наличие обмана либо злоупотребления доверием. Напротив, данная форма «мошенничества» предполагает, что завладение имуществом или приобретение права на него сопряжено с проникновением в информационную среду, в которой осуществляются различного рода информационные операции, юридические последствия которых состоят в приобретении участниками оборота имущества в виде денежных средств или имущественных прав[5].
В настоящее время практика применения ст. 159.6 УК сопряжена, в основном, с хищениями денежных средств с помощью получения неправомерного доступа к банковским онлайн-сервисам и последующим переводом денежных средств на расчетный счет лица, совершающего преступное посягательство.
Однако в контексте полного отсутствия правового регулирования оборота криптовалют и их квалификации с точки зрения объектов гражданских прав в качестве «иного имущества» подобная, в некоторой степени огрубленная, квалификация представляется наиболее точной.
Иная квалификация, например, сконструированная как совокупность ч. 2 ст. 272 и соответствующего вида хищения, вызвала бы ряд возражений с точки зрения существующей догматики.
Во-первых, при квалификации данного деяния в качестве совокупности ч. 2 ст. 272 и 158 УК возникает необходимость опровержения традиционного представления, что предметом кражи в уголовном праве может быть лишь осязаемая вещь, хотя это и не оговорено специально в качестве квалифицирующего признака состава кражи в законе.
Во-вторых, при квалификации указанного деяния в качестве совокупности ч. 2 ст. 272 и ст. 159 УК, появляется возражение с позиции судебной практики. Пункт 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» указывает на то, что квалификация деяния в качестве мошенничества возможна лишь при наличии обмана лица, а не компьютерной системы. Учитывая отсутствие обмана в качестве квалифицирующего признака ст.159.6 УК, такой проблемы не возникает.
Подводя итог рассуждениям, следует отметить, что постепенное вхождение в экономический оборот криптовалюты и её аналогов требует, прежде всего, отклик на уровне доктринальных разработок и впоследствии в законодательном регулировании защиты имущественных отношений. Они связаны с определением правового статуса криптовалюты и возможностью её отнесения к категории «имущество» для целей уголовно-правовой охраны отношений. Несмотря на некоторые допущения, хищение криптовалюты в рамках нынешнего правового регулирования представляет собой посягательство на два объекта, охватываемое составом мошенничества в сфере компьютерной информации, и соответственно, не требующее от законодателя введения каких-либо новых специализированных составов или квалификации по их совокупности.
[1] Яни П.С. Легализация преступно приобретенного имущества: предмет преступления // Законность. 2012. N 9. С. 28 — 33.
[2] Савельев А.И. Криптовалюты в системе объектов гражданских прав // Закон. 2017. N 8. С. 136-153.
[3] Постановление № 1-112/2017 от 11 апреля 2017 г. по делу № 1-112/2017 // URL: http://sudact.ru/regular/doc/8fOXO0Qg7g5Q/
[4] «Методические рекомендации по осуществлению прокурорского надзора за исполнением законов при расследовании преступлений в сфере компьютерной информации» (утв. Генпрокуратурой России) // СПС «КонсультантПлюс».
[5] Яни П.С. Специальные виды мошенничества // Законность. 2015. N 8. С. 35 — 40.
Источник
Уголовная ответственность в области криптовалют в Российской Федерации
Именно поэтому авторы настоящей статьи будут говорить не столько о проблемах правового регулирования криптовалюты, сколько о возможности квалификации деяний с использованием цифровой валюты в качестве преступных в рамках действующего уголовного законодательства РФ.
Ввиду относительно высокой разработанности зарубежных технологических и правовых механизмов наиболее яркие преступные деяния в области криптовалюты известны практике иностранных государств.
Так, в конце 2017 года в Буэнос-Айресе обнаружилось, что в местной сети кофеен Starbucks осуществлялись так называемые атаки «Man-in-the-Middle» .
Иными словами, злоумышленники перехватывают незащищенный трафик, проходящий через точки доступа в публичный wi-fi, и вставляют в него криптоджекинг-скрипты, позволяющие осуществлять скрытый майнинг криптовалюты при помощи подключившихся к общественной сети устройств.
Очевидно, что перехват трафика предполагает получения доступа к информации, поэтому в данном случае «напрашивается» квалификация по ст. 272 УК РФ, устанавливающая уголовную ответственность за неправомерный доступ к компьютерной информации.
Однако квалификация по ст. 272 УК РФ в рассматриваемой ситуации невозможна по причине того, что предметом преступления является именно компьютерная, а не цифровая информация и деяние считается преступным только если повлекло уничтожение, блокирование, модификацию либо копирование информации. При скрытом майнинге ничего из названного может не происходить.
И что же получается законодатель разрешает осуществлять скрытый майнинг, используя чужие девайсы?
Видится, что действия злоумышленников можно квалифицировать как причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана (ст. 165 УК РФ).
С этой точки зрения показателен отечественный пример скрытого майнинга.
В середине декабря 2017 года правоохранительные органы задержали системного администратора Центра управления воздушным движением в подмосковном аэропорту Внуково. Он на рабочем месте собрал ферму для майнинга криптовалюты и подключил ее к электросети. Подозрения руководства центра вызвали скачки напряжения в сети, и оно обратилось в ФСБ.
И в аргентинской кофейне, и в российском аэропорту процесс майнинга связан с расходованием дополнительной электроэнергии, что и будет являться имущественным ущербом.
Уголовная ответственность по ст. 165 УК РФ наступит лишь в том случае, если удастся доказать, что злоумышленники потребили электричество на сумму более 250 000 рублей.
Компьютерные вирусы – средство получения криптовалюты
Нередко майнинг криптовалют, требование передать криптовалюту, тайное и иные виды хищения криптовалюты осуществляются путем использования определенных вредоносных компьютерных программ (черви, троянские кони, кейлоггеры, руткиты и др.).
В таком случае злоумышленники совершают преступление, предусмотренное ст. 273 УК РФ («Создание, использование и распространение вредоносных компьютерных программ»).
Состав преступления, предусмотренный ст. 273 УК РФ, также будет вменяться и тем лицам, которые незаконно требуют передать чужие криптовалюты, используя при этом DDoS-атаки. Несмотря на то, что действующее законодательство и отсутствие какой-либо позиции Верховного Суда РФ не позволяют должным образом оценить эти деяния как вымогательство – поскольку угроза уничтожения компьютерных систем не является признаком этого преступления – в судебной практике встречаются приговоры, в которых требования передачи имущества под угрозой совершения DDoS-атаки оценивались как совокупность вымогательства (ст. 163 УК РФ) и использование вредоносных программ (ст. 273 УК РФ). (Приговор Хорошевского районного суда города Москвы от 01.12.2014 по делу N 1-587/2014 г.)
Рыночные манипуляции с криптовалютой
Комиссия по ценным бумагам и биржам США совместно с ФБР достаточно давно занимается расследованием ситуаций с распространенными схемами Pump&Dump (P&D) в области криптовалют.
Схема заключается в следующем. Трейдеры объединяются в группы в Telegram или Discord, число членов которых достигает нескольких тысяч человек. Затем они выбирают определенную криптовалюту, не имеющую особой ценности и перспектив (такие криптовалюты называют «shitcoin») и начинают одновременно скупать ее, тем самым искусственно взвинчивая курс. Это приводит к тому, что в эту валюту вкладываются жертвы злоумышленников и безвозвратно теряют вложенное.
Не вызывает никаких сомнений обоснованность квалификации описанной схемы по ст. 159 УК РФ — мошенничество. Хищение денежных средств (именно денежных средств, а не криптовалюты) происходит путем введения лиц в заблуждение относительно перспективности и реальной ценности криптовалюты.
Статья 185.3 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за манипулирование рынком. И, казалось бы, описанный нами выше пример – это классический пример манипулирования рынком.
Более того, еще в 2000 году ФКЦБ прямо называет схему Pump&Dump как вид рыночной манипуляции .
Однако диспозиция статьи сформулирована таким образом, что для квалификации названной схемы в сфере криптовалют по ст. 185.3 УК РФ необходимо установить, что криптовалюта является финансовым инструментом, иностранной валютой или товаром, чего из ФЗ «О рынке ценных бумаг» от 22.04.1996 №39-ФЗ не следует.
И вот тут мы приближаемся к главному вопросу.
Хищение криптовалюты не юридический оксюморон
Популярным способом хищения криптовалюты является технология фишинга (phishing), не предусматривающая контакта злоумышленника и жертвы, в основе которой находится рассылка писем на электронную почту владельцев криптовалюты о том, что они якобы стали победителями какой-либо акции. Если владелец переходит на свой кошелек по ссылке, отраженной в этом письме, его данные отсылаются злоумышленникам. Далее единицы криптовалюты потерпевшего без его ведома перемещаются на электронные кошельки, подконтрольные виновным, причем нередко производится коррекция страниц с историей доступного баланса с целью скрыть хищение.
В науке уголовного права существует достаточно популярное мнение, что предметом преступлений, закрепленных в главе 21 УК РФ — преступления против собственности, является имущество или право на имущество. При этом понятие предмета посягательства рассматривается в полном соответствии со ст. 128 ГК РФ и якобы криптовалюта не является объектом гражданских прав, и, следовательно, не может являться предметом хищений.
Не позволяя себе согласиться с высказанной точкой зрения, отметим, что подобный подход оставляет, очевидно, противоправные действия без надлежащей реакции со стороны государства.
Ключевым аргументом нашей позиции является решение Девятого арбитражного апелляционного суда г. Москвы, который признал криптовалюту имуществом, обязав должника передать конкурсному управляющему доступ к криптокошельку, чтобы включить его в конкурсную массу.
В связи с вышесказанным хищение криптовалюты является преступлением и подлежит квалификации с учетом иных элементов составов преступлений и может быть квалифицировано по ст. 158 УК РФ, ст. 159 УК РФ, ст. 160 УК РФ, ст. 162 УК РФ и т.д.
В заключение хочется отметить, что разработка правовых механизмов в области криптовалюты нужна, как минимум, для того, чтобы облегчить процедуру доказывания и расширить возможный инструментарий правоприменителя по привлечению «криптозлоумышленников» к уголовной ответственности.
Источник