Китайские инвестиции во вьетнам

Китайские инвестиции во вьетнам

С 1995 года во Вьетнаме началась политика «экономического обновления», построение рыночной экономики и привлечение иностранного капитала. Можно выделить три стратегических направления развития современного Вьетнама:

– совершенствование механизмов рыночной экономики социальной ориентации, прежде всего создание равноправной конкурентной среды и реформирование административного аппарата;

– реструктуризация экономики за счет изменения модели развития в сторону его большей устойчивости, в частности реформирование;

– активная и инициативная международная интеграция в целях расширения источников для обеспечения социально-экономического развития страны [1].

Вьетнам активно участвует в международных интеграционных процессах, что также способствует росту экспорта и притока ПИИ в страну. В частности, СРВ является членом Единого сообщества АСЕАН, имеет соглашения о свободной торговле с Евросоюзом, с Евразийским экономическим союзом, участвует в Транс-Тихоокеанском экономическом партнёрстве [3].

Сегодня Вьетнам является одной из наиболее привлекательных для инвестиций стран Юго-Восточной Азии. Страна активно привлекает прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в трудоемкие отрасли производства, в инфраструктуру, в технологическую сферу.

Основными факторами привлечения ПИИ во Вьетнам являются следующие:

– относительно дешевая и образованная рабочая сила (уровень грамотности среди взрослого населения – один из самых высоких среди развивающихся стран ЮВА);

– благоприятные климатические условия и богатые природные ресурсы;

– широкий спектр инфраструктурных возможностей для развития бизнеса;

– отсутствие значительной инфляции в условиях устойчивого экономического роста;

– растущий потребительский рынок;

– доступ на крупнейшие рынки АТР;

Вьетнам в 2008 г. в числе первых вступил на рынок greenfield-инвестиций, то есть инвестиционных проектов, создаваемых «с нуля», при отсутствии соответствующей инфраструктуры. В отношении политики инвестиционного сотрудничества во Вьетнаме действует принцип сохранения баланса между притоком иностранного капитала и интересами местных производителей [5].

В таблице представлена динамика привлечения инвестиций во Вьетнам [7].

Динамика привлечения инвестиций во Вьетнам с 2006 по 2014 годы

Общий зарегистрированный капитал, млн долл. США

Общий реализованный капитал, млн долл. США

В конце 2014 года во Вьетнаме было накоплено более 90 млрд долл. прямых иностранных инвестиций (ПИИ).

На рис. 1 представлена динамика ввозимых и накопленных прямых инвестиций во Вьетнаме [10].

Вьетнам является развивающейся страной, где спрос на капитал для экономического развития в настоящее время очень высок вследствие проводимой политики индустриализации и модернизации страны.

Рис. 1. Динамика ввоза прямых инвестиций во Вьетнам, млн долл. США

Рис. 2. Отраслевая структура ПИИ в экономике Вьетнама, 2014 г.

На рис. 2 представлена отраслевая структура ПИИ в экономике Вьетнама [7].

Важнейший сектор привлечения иностранных инвесторов инвестиций – это обрабатывающая промышленность. Также лидируют недвижимость, коммунальное хозяйство и строительство, что связано с интенсивным развитием городской и туристской инфраструктуры.

На рис. 3 представлена страновая структура ПИИ в экономике Вьетнама [7].

Рис. 3. Страновая структура ПИИ в экономике Вьетнама, 2014 г.

Как видно, более половины накопленных инвестиций (56,34 %) приходится всего на четыре азиатские страны (Японию, Сингапур, Республику Корея и Тайвань). Большую роль в экономике Вьетнама играют Гонконг, США, Малайзия, КНР. Вьетнам становится фабрикой для производства промышленной продукции для многих стран, как это ранее происходило с Китаем.

Россия все более активно становится инвестором вьетнамской экономики. По общим итогам ПИИ вьетнамская статистика фиксирует Российскую Федерацию на 18 месте с 97 проектами общей стоимостью 1,95 млрд долл. США. При этом 57 % от общего объема инвестиций вложено в обрабатывающие производства и машиностроение, 29,9 % – в добычу полезных ископаемых, 4 % – в недвижимость. Оставшаяся часть инвестиций была направлена в строительство, оптовую и розничную торговлю, сельское хозяйство, выращивание и разведение аквакультур и прочее.

По юридической форме вложения российские инвестиции распределились следующим образом. Основная доля инвестиций (64 %) была вложена в компании со 100 % иностранным капиталом, 19 % инвестиций вложены по договорам о деловом сотрудничестве (без создания юридического лица на территории Вьетнама), 13 % – в совместные предприятия, и оставшаяся часть – в долевое участие в акционерных компаниях [2].

Перспективными российскими проектами во Вьетнаме являются: строительство завода по добыче газа для промышленных нужд, модернизации единственного вьетнамского нефтеперегонного завода «Dung Quat» при участии Газпром-нефти (заключен договор о покупке 49 % акций); строительство первой во Вьетнаме атомной электростанции и центра ядерной науки и технологий (проект госкорпорации «Росатом», срок выхода на производственные мощности – 2023 год); инвестиции в авиаперевозки (продвижение самолетов Sukhoi Superjet-100) и совместное производство на территории Вьетнама беспилотных авиасистем; строительство завода по производству серной кислоты; инвестиции в совместные предприятия по ремонту вертолетов «Биенхоа» и по развитию гостинично-туристического бизнеса «Русская Камрань Девелопмент». Основным проектом предприятия «Русская Камрань Девелопмент» является пятизвездочный курорт на берегу вьетнамского залива Камрань под названием «Russian Cam Ranh Resort» [2, 8].

Следует отметить наличие ряда рисков и барьеров во Вьетнаме для зарубежных инвесторов. Ключевым фактором, сдерживающим приток прямых иностранных инвестиций, являются отношения собственности, в том числе на землю [5]. Согласно конституции Вьетнама, вся земля является коллективной собственностью народа. Соответственно, не существует неотчуждаемого права собственности ни для резидентов страны, ни для иностранных инвесторов. Право на пользование землей под инвестиционный проект приобретается посредством выделения прав на землю государством; аренды у государства; субаренды у девелопера территории – организации, получившей у государства право на развитие территории с последующей сдачей в аренду; участия в проекте действующего землепользователя.

Другим фактором, отрицательно влияющим на инвестиционную привлекательность Вьетнама, является вопрос разрешения возможных споров [5]. Инвестиционное законодательство Вьетнама разрешает иностранному инвестору в случае возникновения споров выбор между вьетнамским законодательством, законодательством своей страны или международным арбитражем. Но существуют серьезные ограничения на применение зарубежного или международного законодательства: так, нормы зарубежного и международного права применимы только в случае, если вовлечены «иностранные элементы», то есть спор идет об активах, размещенных за рубежом. При этом применение норм зарубежного права не должно противоречить фундаментальным принципам вьетнамского законодательства. А согласно Гражданскому кодексу, если договор об инвестиционном сотрудничестве подписывался во Вьетнаме и проект целиком исполняется на вьетнамской территории, то он должен регулироваться исключительно вьетнамским законодательством. Таким образом, при возникновении спорных ситуаций возникает риск, что иностранному инвестору придется прибегать к законодательству чужой страны, активно защищающей интересы собственных резидентов, и этот факт может негативно влиять на решение о размещении инвестиционного проекта во Вьетнаме.

Стоит также упомянуть жесткое регулирование банковской сферы (строгое ограничение доли зарубежного капитала во вьетнамских банках, требование предоплаты по сделкам, трудности в расчетах с зарубежными банками и сложная процедура выдачи займов для иностранных инвесторов), недостаток актуальной информации по многим сферам деятельности (в особенности трудно найти финансовую статистику) и высокий уровень коррупции [6].

Правительство Вьетнама продолжает работу по устранению барьеров для иностранных инвесторов и повышению инвестиционной привлекательности страны, что находит отражение в темпах роста накопленных в экономике страны инвестиций.

В свою очередь, Вьетнам все активнее становится международным инвестором. Этому способствуют устойчивый экономический рост в стране, развитие многих национальных отраслей и рост конкурентоспособности национальных компаний Вьетнама. Особенно активно процесс вывоза предпринимательского капитала начался с 2007 г. В настоящее время объем накопленных зарубежных прямых инвестиций Вьетнама превышает 7,5 млрд долл. США. На рис. 4 представлена динамика вывоза прямых инвестиций из Вьетнама [10].

Рис. 4. Динамика вывоза прямых инвестиций из Вьетнама, млн долл. США

Крупнейшие реципиенты к 2014 году: Лаос (4 млрд долл. США), Камбоджа (2,6 млрд долл.), Россия (2,4 млрд долл.), Малайзия, США и Австралия.

Ведущие вьетнамские зарубежные инвесторы – государственные компании VIETTEL, Viettel Mobile PetroVietnam, Vietnam Rubber Group, TH Group.

Вьетнам подписал целый ряд инвестиционных соглашений со многими партнерами из числа развивающихся стран. Ниже приведем крупнейшие действующие инвестиционные соглашения к началу 2014 года:

– СП по добыче нефти и газа с Венесуэлой (900 млн долл.);

– трехстороннее энергетическое сотрудничество с Лаосом и Камбоджей (1 млрд долл.);

– проект в области телекоммуникаций в Камеруне (500 млн долл.);

– развитие телекоммуникаций в Лаосе и Камбодже;

– Viettel Mobile инвестирует 1,5 млрд долл. в совместное с двумя национальными компаниями предприятие в Мьянме для создания 4-го по величине оператора мобильной связи. Компания будет строить современную телекоммуникационную сеть [9];

– Hoang Anh Gia Lai Group (диверсифицированный концерн) инвестирует 440 млн долл. в HAGL-Мьянма Центр в г. Янгон: строятся офисные здания, 5-звездочный отель, жилые комплексы.

По данным Минпланинвеста Вьетнама, по состоянию на начало 2014 г. накопленный объем прямых вьетнамских инвестиций в России составил 2,47 млрд долл. США. Это вложения в 19 проектов на территории России. Россия находится на третьем месте среди стран-получателей инвестиций из Вьетнама, с долей в общем объеме инвестиций за рубеж на уровне 15 %. 91 % вьетнамских инвестиций приходится на российско-вьетнамские проекты сотрудничества в нефтегазовой отрасли: это главным образом 2 совместных проекта в области добычи нефти и газа – ООО «Газпромвьет» и ООО «СК «Русвьетпетро» [2].

В то же время есть примеры вьетнамских инвестиций в крупные неэнергетические проекты. Один из них – строительство культурно-делового центра «Ханой-Москва» (общий объем инвестиций – 240 млн долл. США) на основе двухстороннего соглашения между администрацией Москвы и Ханоя [2]. Другой проект – ожидаемые инвестиции TH Group в объеме 2,7 млрд долл. в течение 10 лет в создание животноводческих молочно-перерабатывающих комплексов в Подмосковье. К 2025 году планируется производить 5,9 тыс. тонн молока в день. Первые молочные продукты появятся уже в 2017 году [4]. Другие инвестиционные проекты Вьетнама в России занимают незначительное место в сотрудничестве и относятся к таким сферам, как коммерческая недвижимость, сборочное производство, производство продуктов питания, банковская, страховая деятельность, транспорт и складское обслуживание [2].

В целом, можно сделать вывод, что Вьетнам занимает все более уверенное место на рынке международных прямых инвестиций, как их реципиент, так и инвестор. Россия входит в число стран, играющих важную роль во вьетнамском международном инвестиционном сотрудничестве.

Источник

«Китай фактически сумел получить в качестве приза целую страну»

Связи между Китаем и Африкой стали налаживаться еще в середине ХХ века, констатирует обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов. Китайский социализм очень многим африканским лидерам показался куда милее, чем социализм советский. Кроме того, разные лидеры оппозиции чтили товарища Мао. В общем и целом за все эти десятилетия Китай основательно закрепился на континенте. Но это нравится далеко не всем.

Мы идем по Африке

Александр Виноградов: «Грубой силой не всегда можно достичь тех же эффектов, что и более мягкими инструментами, например деньгами» Фото предоставлено Александром Виноградовым

Приоритетным направлением экономической экспансии Китая стал африканский континент

Геополитический ландшафт — вещь непостоянная. Политические карты мира разных эпох говорят об этом вполне отчетливо. Государства приходят и уходят, исчезая в тумане времени, и на смену им приходят новые государства. Сейчас ситуация не сильно изменилась. Да, человек географически освоил всю планету, а технический прогресс позволил создать быстрые планетарные же системы связи. Но «мира во всем мире» это никак не приблизило; конфликты, в том числе и военные, продолжают сотрясать планету. Кроме того, текущее глобальное информационное проникновение, равно как и наличие большого количества международных организаций, утверждающих (якобы) примат права (в т. ч. и ООН), не изменило принципиальных паттернов поведения государств. И Китай здесь не исключение.

Поднебесная сильно пострадала в период «века позора», длившегося с середины позапрошлого века. Новой китайской государственности, собранной в середине прошлого века, было, разумеется, не до экспансии, свои внутренние проблемы превалировали над внешними. Но длилось это недолго. Уже при Никите Хрущеве, когда отношения между Китаем и СССР стали портиться, Китай начал тестировать установленные правила, пока — только в этом частном контексте отношений между этими двумя странами. Китай требовал признания его идеологического верховенства, речь также шла о согласии СССР на аннексию Монголии Китаем. Кульминацией конфликта стали пограничные столкновения вокруг острова Даманский на реке Уссури в 1969 году. Остров остался за СССР, но отношения между странами были испорчены капитально, хотя до прямой войны и разрыва дипотношений дело не дошло.

Китай еще раз замахнулся на «силовой вариант» в 1979 году, когда произошел конфликт с Вьетнамом, в китайской истории он называется «упреждающая оборонительная война против Вьетнама». Здесь надо помнить, что отношения с СССР оставались такими же испорченными, и, соответственно, Китай был сильно насторожен относительно роста советского влияния в регионе. При этом его собственный сателлит — полпотовская Кампучия (ныне Камбоджа) — имел существенные проблемы в отношениях с Вьетнамом, на границе между этими двумя странами постоянно шли провоцируемые Кампучией вооруженные конфликты. В итоге это привело к тому, что Вьетнам, обеспечивший тылы долговременным договором о дружбе и сотрудничестве с СССР, устроил у соседей полномасштабную военную операцию, в результате чего режим Пол Пота пал. В ответ на это Китай принял решение о вторжении ограниченного воинского контингента во Вьетнам. Военные действия длились около месяца; Вьетнам успешно отбился, силами пограничных войск и ополчения действуя против НОАК.

Китай, безусловно, сделал из этого выводы. Ключевой из них заключается в том, что грубой силой не всегда можно достичь тех же эффектов, что и более мягкими инструментами, например деньгами. Следующее десятилетие прошло спокойно, без попыток схожего силового толка, в тот период Китай был более озабоченным делами внутренними. Очередная волна китайской экспансии началась в 90-е годы прошлого века, и эта экспансия уже была исключительно экономической. Приоритетным направлением экономической экспансии Китая стал африканский континент. Западу Китай мог предоставить море дешевой рабочей силы (вкупе с другими конкурентными преимуществами) в обмен на инвестиции, Африке же Китай предоставлял те же самые инвестиции в обмен на ресурсы, которыми Черный континент очень богат.

Впрочем, связи между Китаем и Африкой стали налаживаться много ранее, началось это еще в середине ХХ века. Китайский социализм очень многим африканским лидерам показался куда милее, чем социализм советский; кроме того, разные лидеры оппозиции (каковые имелись в каждой новой независимой стране), через одного чтили товарища Мао. В общем и целом за все эти десятилетия Китай основательно закрепился в Африке.

Китай привязывает страны к себе, и им это не нравится

Примером «мягкого» китайского влияния может быть история Анголы, где в 70-е годы прошлого века две из трех партий, боровшихся за власть, ФНЛА и УНИТА, были изначально маоистскими движениями и пользовались полной поддержкой Китая, финансовой и военной. Очень серьезным было китайское влияние в Танзании в 60-х годах прошлого века, когда страна, по сути, превратилась в большой военный лагерь, где китайские инструкторы готовили партизанские кадры для национально-освободительных движений половины континента. Все это, безусловно, сыграло свою роль в дальнейшем плотном присутствии Китая в стране.

Далее, китайские компании уже почти четверть века ведут добычу нефти в Судане, куда за это время были вложены сотни миллионов долларов США. Китай также вложился в инфраструктуру, снабдил Судан оружием, и оно отлично было использовано, когда в стране разразилась гражданская война. Итогом ее стал раздел африканской республики на две части, причем граница прошла ровно по нефтяным полям, что добавило китайцам головной боли.

Китай также имеет очень значительные интересы в Гвинее, поскольку эта страна очень богата бокситами, являющимися сырьем для производства алюминия, именно в Гвинее сосредоточены крупнейшие в мире запасы этого сырья. При этом сам Китай не скупится на инвестиции в эту страну, являющейся одной из беднейших на континенте. К примеру, в 2009 году Китай принял решение вложить в гвинейскую инфраструктуру $7 млрд, направляемые на строительство жилья и дорог.

Отдельного внимания заслуживает ситуация в Зимбабве. Китай фактически сумел получить в качестве приза целую страну. Причина здесь в том, что он взял под крыло Роберта Мугабе, которого до середины 1970-х годов как серьезную фигуру вообще никто не воспринимал. Когда в 1980 году Мугабе пришел к власти, Китаю в Зимбабве (бывшая Южная Родезия) был предоставлен режим наибольшего благоприятствования. Сейчас китайские компании занимаются в Зимбабве добычей алмазов, платины и хрома, строительством дорог, выращиванием хлопка и табака, производством цемента. Мугабе правил страной без малого четыре десятка лет, был свергнут в 2017 году, и еще через два года умер от рака. Позиции Китая, соответственно, несколько пошатнулись.

Проблема для Китая, однако, заключается в том, что лидеры региона из числа наиболее дальновидных вполне справедливо считают такую политику неоколониальной и ей противодействуют в меру своих возможностей. Китай привязывает страны к себе, и им это не нравится. К примеру, только в 1998–2000 годах Китай продал воевавшим друг с другом Эфиопии и Эритрее оружия примерно на $1 миллиард. Также известна история про кредит Анголе в $2 млрд — согласно его условиям, 70% перечисленных средств пошли на оплату работы китайских же строительных компаний, развивающих инфраструктуру, все эти железные дороги, шоссе, мосты, школы с больницами, системы связи и т. д. Все это, разумеется, означает последующие контракты с Китаем же на поставку запчастей, обслуживание, обучение, модернизацию техники и пр.

США в своем противостоянии с КНР пользовались не только риторикой торговых войн Дональда Трампа

Формально говоря, неоколониализм Китая мягче, чем колониальные практики стран Запада, но вторые от этого не теряют своей сути. Кроме того, надо учитывать, что китайские компании работают в Африке точно так же, как и привыкли у себя дома, с достаточно наплевательским отношением к окружающей среде, здоровью рабочих и общим правилам безопасности производств. И чем дальше, тем больше это не нравится местным жителям и местным элитам, и, похоже, этот процесс ускоряется в последнее время.

Ключевой здесь является ситуация в Демократической Республике Конго (ДРК, с 1971 по 1997 год страна называлась Заир). Эта страна является одной из самых нищих в мире, ВВП на душу составляет лишь около $600 (в России — примерно в 18 раз больше), но ДРК просто невероятно богата полезными ископаемыми. Кобальт (почти 80% мировых поставок!), бокситы, алмазы, золото, серебро, более половины мировых запасов урана, колтан (минерал, из которого извлекаются ниобий и тантал) — все это можно найти в недрах ДРК. Особо стоит акцентировать внимание именно на последнем минерале: продукты его переработки являются критичными для всей современной электроники, от сотовых телефонов до электромобилей. Месторождения в ДРК, находящиеся под прямым или опосредованным контролем КНР, прямо обращаются в китайскую сильную позицию в производстве всего того, что известно под общим названием «редкоземельные металлы». Естественно, многим в мире это не нравится, в первую очередь здесь следует назвать США.

Надо сказать, что США в своем противостоянии с КНР пользовались не только риторикой торговых войн бывшего президента Дональда Трампа. К примеру, в ДРК американцы еще в декабре 2018 года безупречно аккуратным демократическим путем привели к власти Феликса Чисекеди, ориентированного на Запад, а не на Китай. Итог не заставил себя долго ждать: буквально неделю назад Чисекеди, посещая шахту «Эльдорадо» на юге страны, объявил о своем намерении пересмотреть контракты на добычу полезных ископаемых, в частности те, которые были заключены с Китаем его предшественником Джозефом Кабилой, который правил с 2001 года. Это очень серьезная встряска для отрасли: всего в ДРК в данной сфере работает около 40 горнодобывающих компаний, но почти три четверти из них происходит из Китая. Можно предположить, что КНР встрепенулась и привычно начнет заносить деньги чиновникам разных рангов, но Чисекеди, по имеющейся информации, усердно пытается извести коррупцию из госмашины, сделав ставку на рабочие институты, а не на постоянную смазку деньгами внешних акторов.

Любопытно, что здесь под раздачу попал не только Китай: израильский магнат Дэн Гертлер долго выстраивал работу с Кабилой и успешно работал в ДРК. Но совсем недавно администрация президента США Джозефа Байдена ввела санкции в отношении Гертлера, а авторитетное национальное НКО подготовило жесткий отчет, где указано, что сделка между Гертлером и Кабилой нанесла урон конголезскому государству в сумме $1,95 млрд упущенной выгоды.

Мировые экономические взаимоотношения — дело тонкое, но одновременно и простое по сути своей. Когда в нищую страну, не имеющую капитала, но богатую тем или иным ресурсом, приходит инвестор, надо понимать, что он приходит не из благотворительных целей. Он приходит заработать. И «заработать» здесь означает «воспользоваться ресурсом, отдав за него меньше, чем в другом месте». Сам Китай являлся объектом такой инвестиционной работы, его ресурсом выступала рабочая сила, ее насчитывалось очень много, и он был готов предоставлять ее дешево, производя продукцию, продаваемую на те же богатые западные рынки. Ситуация с Африкой в этом смысле аналогична, африканцам нужны капиталы, но в обмен они предлагают лишь сырье. И не сказать, что денег получится много, — на все многочисленное население стран данного континента.

Источник