Хищение криптовалюты судебная практика

Криптовалюта как предмет преступления: проблемы квалификации и защиты

Цифровая собственность нуждается в уголовно-правовой защите

Законодатели предпринимают первые несмелые шаги на пути нормативного закрепления понятия виртуальной валюты и порядка оборота цифровых активов. С 1 октября 2019 года цифровые права официально отнесены к объектам гражданских прав. Соответствующие изменения внесены в ст. 128 Гражданского кодекса РФ ФЗ № 34-ФЗ от 18 марта 2019 года.

Изменения действуют меньше месяца, однако уже многим правоприменительная практика сформировала подход, при котором криптовалюта получила статус иного имущества применительно к ст. 128 ГК РФ ввиду открытого перечня объектов гражданских прав. Цифровые активы по факту признали «законным имуществом» для целей налогообложения и учёта при расчётах с кредиторами в процедурах банкротства. Разъяснения по вопросу отражения доходов российских организаций от операций с криптовалютой даны в Письме Министерства финансов Российской Федерации от 09.02.2018 № 03-03-06/1/8061. Судами биткоин признавался ликвидным имуществом, за счёт которого могут быть удовлетворены права кредиторов (Постановление 9-го ААС от 15.05.2018 по делу № А40-124668/2017, Постановление 9-го ААС от 18.04.2019 по делу № А40-12639/2016 и т. д.). И если в указанных судебных актах признаётся возможность включать криптовалюту в конкурсную массу и истребовать у владельцев, то фактически суд признаёт право лица «по своему усмотрению владеть, пользоваться, распоряжаться содержимым криптокошелька как своим собственным имуществом, совершать в отношении него любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц». То есть осуществлять полномочия, близкие к полномочиям собственника, предусмотренные ч. 2 ст. 35 Конституции РФ и ст. 209 ГК РФ.

С другой стороны, когда речь идёт о свободном распоряжении и сделках с цифровыми активами, их статус определяется как «вне закона». Поскольку финансовая система страны является объектом правовой охраны публичного права, неурегулированное правовое положение криптовалюты позволяет Центробанку, прокуратуре и следственным органам по настоящее время квалифицировать её как «денежный суррогат». В этой связи любым операциям по обращению и действиям по распространению информации о криптовалюте может быть дана уголовно-правовая квалификация, а владельцы цифровых активов нуждаются в уголовно-правовой защите собственности.

Сама по себе уголовно-правовая квалификация деятельности криптовалютных площадок без установления в действиях отдельно взятых лиц признаков конкретного состава преступления, во-первых, не основана на законе, во-вторых, произвольным образом направлена на ограничение прав их пользователей, в-третьих, противоречит фактическому принятию и закреплению в обороте цифровых активов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что следственные органы заходят в тупик в попытке квалифицировать преступления, связанные с криптовалютой.

Мошенничество или финансовая пирамида? Некоторые проблемы квалификации преступлений, связанных с криптовалютой

В практике адвокатского бюро Alliance Legal проводником своеобразной логики регулятора относительно статуса цифровых активов выступило одно из региональных УМВД России. В начале 2019 года по факту деятельности одной из криптовалютных платформ было возбуждено уголовное дело по ст. 172.2 УК РФ, предусматривающей ответственность за организацию «финансовой пирамиды».

Возбуждение уголовного дела по данному составу поставило следственный орган перед беспощадными вопросами квалификации преступления. В частности, как может быть незаконной та деятельность, которая законом не запрещена, а по мнению президента и зарубежных правовых порядков, и вовсе законна? Если криптовалюта не является денежным средством, то является ли она «иным имуществом»? А если является, то сопоставим ли его объём с объёмом привлечённых средств или имущества? Каким образом подлежит установлению реальный объём криптовалютных транзакций в рамках торговой платформы?

В такой ситуации следственный орган нашёл нетривиальный способ разрешения сложных вопросов, переквалифицировав деяние на более понятный состав ч. 4 ст. 159 УК РФ («Мошенничество, совершённое организованной группой либо в особо крупном размере»).

В рамках бесфигурантного уголовного дела в порядке ст. 91 УПК РФ следствие задержало подозреваемых и направило в суд ходатайство об избрании в отношении них меры пресечения в виде заключения под стражу.

Достаточным основанием избрания самой строгой меры пресечения, по мнению следствия, явилось совершение преступления «дистанционным» способом. При этом на прямой вопрос суда следователь заявил, что не имеется доказательств, достаточных для предъявления обвинения по ст. 159 УК РФ: доказательств самого факта хищения денежных средств и (или) иного имущества путём обмана или злоупотребления доверием.

Всё, чем располагало следствие, – это ряд физических лиц, заявивших о добровольном приобретении на личные средства криптовалюты и последующей неудачной инвестиционной деятельности с использованием криптовалютной платформы.

Таким образом, диспозиция ст. 159 УК РФ спорные вопросы квалификации криптовалюты как предмета преступления не сняла, но поставила следственный орган перед необходимостью доказать не только факт, но и способ хищения именно криптовалюты, а не денежных средств.

Как результат – в удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения суд отказал, подозреваемые были освобождены из-под стражи в зале суда.

Данный пример является показательным, во-первых, с точки зрения бессилия и уязвимости правоохранительной системы перед вызовами цифровой экономики, ведь в случае совершения реального преступления с использованием цифровых активов следствие по делу рискует быть парализованным ввиду невозможности эффективно решать задачи уголовного судопроизводства по сбору, закреплению, оценке доказательств, уголовно-правовой квалификации образующих состав деяний. Во-вторых, он показателен с позиции очевидного конфликта публично-правовых и частноправовых интересов непосредственных владельцев цифровых активов.

Многочисленные пользователи криптовалютной платформы, имеющие личные онлайн-кабинеты, располагая собственными денежными средствами, в разные периоды времени добровольно вкладывались в приобретение цифровых активов, что никогда не было запрещено законом Российской Федерации. Такие цифровые активы были приобретены через интернет-кошельки с использованием единственно возможного средства платежа на территории Российской Федерации – российского рубля. К нарушениям установленного государством порядка расчётов эти транзакции не привели.

Представляется очевидным, что скачки курса криптовалют, обусловленные самыми различными обстоятельствами на мировом рынке, не могут давать основание голословно утверждать о повсеместном строительстве финансовых пирамид, а тем более под видом защиты прав неопределённого круга лиц напрямую нарушать права конкретных лиц, владельцев интернет-ресурсов и собственников цифровых активов.

Напомним, что базовые нормы для регулирования оборота цифровых прав и криптовалюты, совершения сделок с ними будут в скором времени закреплены ФЗ РФ № 419059-7 «О цифровых финансовых активах». Законопроект проходит второе чтение в Госдуме. Вместе с тем неизвестно, поможет ли новый закон разрешить имеющиеся противоречия в определении статуса криптовалют или создаст почву для необоснованного уголовного преследования собственников классических криптовалют, ограничив их оборот в российских информационных системах.

Источник

Питерское дело по хищению криптовалюты или явка провалена.

Как говорится, давно я не брал в руки шашек. Ни черных, ни, заранее прошу прощения, белых.
Тут подоспело вот такое делище. По сути ничего необычного. Я про такие писала неоднократно.
https://t.me/SPbGS/5607

Никаких проблем с криптовалютой либо иными цифровыми активами не существует. Они прекрасно рассматриваются практикой в широком смысле как имущественное право. Могут оцениваться и как имущество.

Единственной существенной проблемой был вопрос об изъятии. Как известно, право на имущество традиционно полагалось предметом мошенничества. Однако безналичные деньги, являющие собой право требования прекрасно обосновались и в присвоении/растрате.
В дальнейшем развитие получила концепция юридического изъятия, как антитеза физическому, согласно которой все сошлись, что изъять можно высокооборачиваемое неовеществленное имущество.
Высокая оборотоспособность специфических видов имущества, в первую очередь, «цифры», а также ее стоимость, приводят к тому, что по многим сюжетам она воспринимается как вещь.

Вспомним хотя бы пресловутое дело Mail.ru с доначислением НДС на проданные в играх артефакты.
Цифровизация нашей жизни, сама по себе, такова, что границы овеществленности размываются все более. На ум приходит пророчество братьев/сестер Вачовски про ложку, которая существует лишь в матрице.
Да, криптовалюта не может рассматриваться как валюта per se, потому что мы не готовы отказаться от дорогого нашему Жана Бодена, который заложил государственную монополию на эмиссию фиатных денег в основу сформулированной им концепции государственного суверенитета.

Справедливости ради, уже в XX веке Хайек и другие крупнейшие экономисты подвергали этот тезис сомнению. Хотя, конечно, пусть там обсуждают, а я пока подержусь за классику. Иначе, на мой старческий взгляд, мы быстренько накроемся без всякого ковида.

Невозможность признать криптовалюту валютой или деривативом не исключает глобальное отнесение ее к имуществу, которое уже сложилось и давно закрепилось. Тем более, с точки зрения уголовного права, нам вообще все равно. Пусть цивилисты дискутируют, куда там это падает.
Что касается природы стоимости этого имущества — экономического признака предмета хищения — стоимость через спрос сейчас вполне реальность рынка. Иначе, как вы объясните природу стоимости шортов или опционов по фьючерсам?!

Окончательную точку в этом вопросе поставило включение в ч. 3 ст. 158 УК РФ пункта «г», признавшего предметом кражи электронные денежные средства. Произошло это вдогонку десятилетнему разъяснению ППВС о мошенничестве, разносившему кражу и мошенничество безналичных денег в зависимости от участия/неучастия человеческого фактора на стороне потерпевшего.
На сегодняшний момент сюжет с возможностью юридического изъятия настолько укрепился, что уголовно-правовое регулирование оборота криптовалюты не требует ни изменений в УК, ни, по большому счету, даже толкования на уровне Пленума.
Последний гвоздь в крышку гроба пуристической овеществленной концепции предмента хищения заколотил ППВС о легализации, отнесший к последней, в том числе, выход в криптовалюту. Сие — явление легального гражданского оборота. Расходимся.

Если завладение цифровыми активами через компьютерные сети может прекрасно обойтись «компьютерными» же составами, то никаких проблем применить при физическом изъятии носителя концепцию юридического изъятия право из него (аллюзии с ценными бумагами) при классических краже, грабеже и разбое, вообще быть не может.

И уж, тем более, Петроградский районный суд удивил, усмотрев проблему при квалификации данных действий как вымогательства.
Напомню, что в отличие от хищений, предметом вымогательства может выступать еше и совершение действий имущественного характера.
Классическая задачка на разграничение разбоя и вымогательства с угрозой сводится к тому, что при первом момент угрозы/насилия и изъятия совпадают, а при вымогательстве требование обращено в будущее.
Если по мнению суда требование было обращено в будущее, то предметом, в принципе выступают лишь деньги. Что, надо отметить, несколько странно, учитывая ситуацию, когда все изымалось на месте.

При этом, даже, если смотреть на ситуацию проще, то есть увидеть либо передачу денег добровольно под влиянием обмана (а насилие рассматривать как часть имитации деятельности силовиков и вменять по совокупности), либо полагать, что завладение происходило с насилием, то перед нами распрекрасно оказывается соответственно грабеж или разбой (что там у них происходило). Соответственно, надо было переквалифицировать, и никаких гвоздей.

Не знаю, будет ли приносить протест прокуратура, но год назад в Татарстане суды продержали аналогичное дело в трех инстанциях. И норм, справились.

Источник

Криптовалюту нельзя истребовать. А иметь можно: постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.02.2020 № 09АП-76537/2019 по делу № А40-164942/2019

Весьма интересный акт появился в пополнении К+

Суть: крипта слишком особенная для обязания ее возврата как неосновательного.

Но еще много других рассуждений. Акт хорош подробностью мотивов.

Вот пространная выдержка:

«Можно прийти к выводу, что криптовалюта представляет собой некоторый набор символов знаков содержащейся в информационной системе, при этом доступ к информационной системе осуществляется с помощью информационно-телекоммуникационной сети с использованием специального программного обеспенчения.

Поскольку в настоящее время понятие криптовалюты действующим законодательством не определено, не установлены специальные требования к порядку ее обращения, правовой статус криптовалют не определен, существо отношений связанных с оборотом криптовалют не позволяет применить к криптовалютам по аналогии нормы регулирующие сходные отношения.

Поскольку в законадательстве отсутствует понятие криптовалюта, невозможно однозначно определить к какой категории оно относиться: «имущество», «актив», «суррогат», «информация».

Таким образом не представляется урегулировать отношения связанные с криптовалютой.

По мнению суда апелляционной инстанции, криптовалюта не может быть расценена применительно к ст. 128 ГК РФ иначе как иное имущество.

Из буквального толкования ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 16.12.2019) следует, что к объектам гражданских прав относятся вещи (включая наличные деньги и документарные ценные бумаги), иное имущество, в том числе имущественные права (включая безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права); результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага.

Действующим законодательством РФ не известен такой способ защиты права как обязания обеспечить возврат криптовалюты ЕТН 199,903438, ВТС 2,14578983617, LTC 199,5696692 на цифровые кошельки контрибьюторов пропорционально размеру вклада каждого контрибьютора.

Указанный способ защиты права не указан в статье 12 Гражданского кодекса РФ, а значит, не является законным способом защиты права и не может быть использован, то есть в данном конкретном случае истец лишен права на судебную защиту своих нарушенных прав.»

Но я лично так и не понял, зачем рассуждать про доказательства (есть там и такое), если сама защита недоступна.

Источник